Денис Морозов - Крыса Разумная

Барабаш с Яской кинулись обниматься. Однако Тихоня не стал задерживаться рядом с ними. Он ворвался в Часовую башню и бросился вверх по ступеням винтовой лестницы. Он все еще кипел от ярости.

В другое время он вспомнил бы, что впереди поджидает великан Твердолоб в медной кирасе, да и голова при взгляде вниз с такой высоты начинает кружиться до тошноты. Но теперь он забыл, что нужно бояться, и несся вперед огромными скачками, размахивая острием длинной шпаги.

Винтовая лестница уходила вверх слишком резко, его заносило на поворотах, он стукался лбом о холодные камни, но продолжал мчаться вверх. Ступени были слишком крутыми, взбираться по ним было трудно, и скоро у него перехватило дыхание. Этажи проносились один за другим, на каждом из них располагалась каморка с узкими окнами, стояли ветхие сундуки с ценностями, припрятанными от потопа. Синий платок на его шее раздувался при каждом движении, его растрепанные концы колыхались.

Дыхания уже не хватало, когда он выбрался на верхнюю площадку. Квадратная башня тут кончалась, но над ней была надстроена высокая колокольня, выше которой царапал небо острый шпиль с жестяной крысой, лапой показывающей направление ветра. Площадка у основания колокольни была окружена деревянным балконом с перилами. Тихоскок впился в них когтями и перегнулся вниз, разглядывая затопленный город.

Крыши домов едва возвышались над поверхностью мутной воды. Выше них были только каменные стены цитадели и купола собора, но сейчас Тихоня смотрел на них сверху. Он никогда еще не забирался так высоко — наверное, только птицы могли добраться до этой вершины.

— Белянка, ты где? — закричал он, поднимая нос кверху.

Но его подругу отсюда не было видно. Только колокол ударил еще раз наверху, в звоннице, как будто откликаясь на его зов. Тихоскок ринулся к узкому входу в колокольню, но неожиданно задержался.

Далеко-далеко, за крепостной стеной, в воде промелькнула серебристая нить. Она неслась со стороны моря и струилась в волнах, играя броней мелких чешуек. Длинный хвост с острым плавником высунулся из глубины и ударил по бурунам, но тут же опять скрылся в пучине. Тихоскок протер глаза и вгляделся вдаль, но видение скрылось из вида и больше не появлялось.

Он махнул на него рукой и заскочил в темный вход колокольни. И тут же ударился носом обо что-то жесткое и холодное, отлетел назад и хлопнулся прямо на пятую точку. Из темноты ему навстречу выступил Твердолоб. Охранник был в шлеме и медной кирасе, на гладкой поверхности которой двое крыс-стражников скрещивали алебарды перед городскими воротами. Такая же алебарда была у Твердолоба в лапах.

От удивления Тихоскок выпустил шпагу, которая со звоном упала на каменный пол.

— Ах ты, мелкий крысеныш! — зашипел на него охранник, замахиваясь алебардой. — Это из-за тебя начались все наши беды! Ну, пеняй теперь на себя!

— Вовсе нет! — отползая назад, попытался заговорить его Тихоскок. — Беды начались от того, что Гнилозуб захотел затащить в свой гарем мою крысу. Мало ему было двенадцати жен, понадобилась еще одна, молодая! А он слышал, что жадность сгубила кошку?

— Если бы ты не вмешался, то не было бы мятежа! — наступая на него, заявил Твердолоб.

— Мятеж пошел от того, что Гнилозуб арестовал бургомистра и распустил городской совет, — опять возразил Тихоскок. — Если бы он не раскатал губу на чужой каравай, то и теперь прохлаждался бы в своем мраморном дворце. А если бы ты не изменил законным властям, то до сих пор числился бы уважаемым гражданином.

— Не тебе меня судить! — рассердился Твердолоб и рассек алебардой воздух.

Тихоскок резко вскочил, подобрал шпагу и бросился наутек. Однако бежать было некуда. Между стеной колокольни и краем балкона оставалась только узкая дорожка. Беглец сделал несколько поворотов вокруг восьмиугольной стены, и снова оказался у входа. Но Твердолоб схитрил — вместо того, чтобы преследовать его, он развернулся и встретил его с обратной стороны, так что Тихоня сам налетел на острие вытянутой вперед алебарды и едва не накололся на него.

— Бросай оружие! — властно велел Твердолоб.

Тихоскок затравленно оглянулся. Сражаться с кирасиром в медных доспехах нечего было и думать. Помощи ждать было неоткуда — весь город боролся с потопом, да и взобраться на такую высоту вряд ли кто-то сумел бы. Осмелев от отчаяния, Тихоня надавил грудью на выставленную алебарду и выкрикнул:

— Ну, давай, проколи меня!