Евгения Спащенко - Терновая ведьма. Исгерд

— Тебя послушать, так это последняя наша возможность. — Принцесса наконец обрела дар речи.

Таальвен переступил порог, молча впуская ее в свою опочивальню. Опровергать шутливое восклицание он не спешил. Но чтобы не нагнетать обстановку, произнес уклончиво:

— До тех пор пока властвуют сумерки, тревожиться не о чем…

— А потом? — резонно уточнила Изольда, приблизившись к гряде взбитых с вечера подушек и не обнаружив никаких следов пребывания на них приморского королевича. Покрывало на ложе было аккуратно заправлено. Выходит, ночь напролет ее стражник не смыкал глаз?

— Потом… — Он посмотрел на первые багровые угольки на горизонте, словно в их тлении крылось что-то кроме предвестников солнца. И выдохнул, занавешивая шторами узкие окна: — Тоже не о чем беспокоиться… я встану на твою защиту, что бы ни случилось.

Судя по тону, признание не предвещало ничего хорошего, и колдунья, от холода поджавшая ступню, встрепенулась.

— Но, Тааль…

— Спи, — прозвучало наперекор ее страхам и домыслам. — Ты устала, следует набраться сил…

Перечить низкому, отдающему звериным рыком голосу было сложно да и незачем. И принцесса, прозрев в гортанном звучании отголоски собственных желаний, нырнула в постель.

— Хорошо…

Правда, кое-какие вопросы еще занимали ее голову.

— А где ляжешь ты, если я отберу твое место?

Удобнее устраиваясь на диванных подушках, Лютинг зевнул:

— Я уже выспался…

— Правда? От этих простыней пахнет золой и благовониями, а вовсе не так, как если бы на них лежали. Значит, к кровати ты не прикасался…

— Нет. — Приморский королевич не стал отпираться. — Но любопытно, чем же должно благоухать мое ложе?

— Скальной розой, вербеной, другими ночными травами… — сонный голос Изольды упал до шепота, — горькими по большей части… в их лесных ароматах так приютно, но увы — здесь только зола…

Острые ее колени прижались к груди, нос уткнулся в подушку, и через мгновение терновая принцесса задышала ровно и тихо, позабыв обо всех на свете тревогах.

— Спи, — кивнул Таальвен Валишер. Откровения Изольды, сказанные в полудреме, грели ему душу. Отныне каждое словечко ценилось им дороже любого сокровища.

Колдунья очнулась, словно выбралась на берег из темной густой глубины, и первое, что заприметил ее взгляд, — алое сияние на украшенных гобеленами стенах.

«Восход», — подумалось в полудреме. Затем в поле зрения попали складка покрасневшей сорочки, рдяная дорожка света из окна и лицо спящего фейлана — до неестественного багровое. Девушку осенила жуткая догадка:

«Нет, это не солнечные лучи! Это зачарованный алмаз на шпиле Тернового дворца — предупреждает людей о гибельной опасности».

Потянувшись, чтобы изгнать из тела сонную слабость, она разметала подушки, подскочила к окну — сквозь запертое стекло было хорошо видно часть высокой ограды, окаймляющей парк. Деревья и стриженые кусты в нем вдруг приобрели угрожающий рубиновый оттенок, столь насыщенный, что мнилось, будто по корням их и правда струится кровяной сок. Вазоны с цветами, извилистые дорожки, даже диабазовая каменная кладка — все утратило привычный мирный вид.

— Вставай, душелов! — рявкнула колдунья, распахивая шкаф с такой силой, что дверцы жалобно скрипнули. И пока Таальвен Валишер моргал, пытаясь понять, в чем дело, она сорвала с вешалок вещи и вывалила их на пол охапкой.

— Вот это сгодится! — Плотное суконное платье было с шорохом надето через голову, стянуто на талии грубой шнуровкой.

— Сгодится для чего? — Хоть приморский королевич и соображал со сна не слишком сметливо, определить, что перед ним тьер-на-вьёр, сумел в два счета.

— Для встречи с Розой Ветров, разумеется. — Ведьма заскакала на одной ноге. Голенище правого сапога никак ей не поддавалось. — Видишь драгоценный камень на Защитной башне? Лишь однажды на моем веку он делался багровым — перед тем как проклятые ветра похитили брата. Следовательно, ныне Тьер-Лерану грозит напасть ничуть не меньше.

Стараясь не поворачиваться к ней спиной, Лютинг шагнул к подоконнику, украдкой взглянул на выкрашенный в алое двор. Насчет кровавого алмаза терновая колдунья не лукавила. Да и сам он накануне чуял приближающуюся опасность.

«И благополучно предался грезам — хорош защитник!»

— Хватит стоять столбом! — заворчала тьер-на-вьёр, втиснувшись наконец в тесную обувь. — Поднимай стражу, пусть скорее трубят тревогу! Или за годы без жрицы терновника люди позабыли, для чего им на крыше кусок зачарованного хрусталя?