Мамору Хосода - Волчьи дети Амэ и Юки

В следующий раз они увиделись недалеко от дома Ханы, в том самом супермаркете, который работает допоздна, вместе сходили за покупками, а затем пошли к ней домой.

Она приготовила курицу. Нарезав грудки и окорочка крупными кусками, она нанизала их на шпажки вместе со сладким перцем (правильнее было бы использовать лук, но парень сказал, что не любит его). Слегка посыпав шпажки солью, она поставила их жариться на сетку, а сама смешала в узком стакане соевый соус, уксус, вино и мелко нарезанный лук (парень согласился, что немного лука всё же переживёт). Когда якитори прожарились, она переложила их на тарелку. Теперь каждую нужно окунуть в соус и съесть. Этот рецепт передавался в семье Ханы из поколения в поколение.

Первую шпажку Хана окунула в соус надолго, дав ей пропитаться как следует. Стоило её вытащить, и густой соус тут же аппетитно потёк вниз. Парень выглядел озадаченным, ему ещё никогда не доводилось есть якитори таким необычным образом. Он тоже макнул шпажку в соус, подражая Хане, а затем вопросительно посмотрел на неё. Они одновременно поднесли мясо ко рту.

— Ням-ням…

До чего вкусно! Парень восторженно осмотрел шпажку, а затем с аппетитом доел остальное.

Скоро такие якитори стали его любимым блюдом, и Хана готовила их очень часто. Когда курица продавалась со скидкой, она покупала тушек побольше и прятала их в морозильник. А он на обратном пути собирал одуванчики и ставил их в бутылки из-под молока на окне. Хана всегда с улыбкой смотрела на то, каким довольным он выглядел.

Он приходил к ней сразу после работы, ночевал, а утром уходил опять. Как-то незаметно это стало для них нормой. Через несколько месяцев по совету Ханы он съехал со своей квартиры. Весь переезд свёлся к тому, что в углу её комнаты появились два пакета с книгами.

Из одного он достал старую фотографию, спрятанную между книг, и показал девушке. По его словам, там была изображена его родина — заснеженный горный хребет. Хана поставила фотографию на полку, рядом с фотографией отца.

Ясное утро раннего лета. В бутылке из-под молока покачивались коммелины и герань. Хана складывала только что выглаженную рубашку своего парня, как вдруг ощутила приступ тошноты. Ей стало так плохо, что она выронила одежду и упёрлась руками в кровать.

Хана давно заметила изменения. Почувствовала. На самом деле она уже месяц как потеряла аппетит и с трудом вставала с постели. Но лишь сегодня она ясно осознала, что именно с ней творится.

Она заглянула в окно ближайшей женской консультации. В приёмной толпилась огромная очередь из беременных женщин. Хана заглядывала ещё несколько раз, но так и не решилась зайти: ей казалось, что слишком уж она от них отличается. Но с кем в таком случае посоветоваться? Хана стояла у входа в клинику и чувствовала, что податься ей некуда. Она развернулась и пошла прямиком в университетскую библиотеку.

В безлюдном читальном зале Хана законспектировала несколько книг о беременности и родах. По пути домой она пыталась представить себе, как отреагирует на новость её парень. Может, обрадуется? Или, наоборот, расстроится?

После долгих сомнений она позвонила из таксофона ему на работу и успела лишь сказать, что ходила в женскую консультацию, но на приём не попала. О ответил, что сейчас же приедет, и бросил трубку.

Хана ждала его перед тем самым кафе. В руках она держала книги о естественных родах и родах в домашних условиях. Девушка твёрдо решила донести до него свои намерения.

Показалась его фигура. Он бежал к ней со всех ног. Сердце Ханы застучало. Она уже открыла рот… Но не успела заговорить, как он заключил её в объятия и закружил над землёй. Принесённые им банки с консервированными персиками упали и рассыпались по дороге. Прохожие услышали шум и уставились на молодую пару.

Но он обнимал Хану, не обращая внимания ни на кого больше. Ещё и ещё. Его лицо светилось от счастья. И поэтому Хана тоже была счастлива.

Всё лето и осень Хана страдала от сильного токсикоза: её тошнило целыми днями. Ходить в университет в таком состоянии стало невозможно, и после долгих раздумий она ушла в академический отпуск. Подработку тоже пришлось оставить. Начальница химчистки изумилась и изо всех сил пыталась её отговорить. В ход пошли даже просьбы («скажи, если тебя хоть что-то не устраивает») и обещания («сделаю всё, что в моих силах»), но Хана не могла рассказать ей о своей ситуации и лишь снова и снова просила отпустить её. Тяжело было бросать работу, которая кормила её с самого поступления в университет.