Таисс Эринкайт - Рыцарь, куртизанка и алхимик [СИ]

— Так ведь служба, отче, — Макс как можно более натурально изобразил раскаяние. Сильно напрягаться не пришлось, ему и так стало почти что стыдно.

— У командора? — святой брат приподнял кустистые брови. Он был похож на сову, этот маленький человек, но сову добродушную и очень удивленную. — Не смеши меня. Патрулирование раз в три дня. Гложет тебя что-то, парень. Но в душу лезть не буду. Я тебя не за тем позвал.

Назарий наконец донес свою ношу до пункта назначения и плюхнулся на старенький стул с потертой обивкой. Максимилиан, не найдя ничего лучше, прислонился к ближайшему книжному стеллажу. Ну не сидеть же ему на крышке стола! Рабочее место брата-библиотекаря, как всегда, вызывало умиление. Среди завалов книг, пергаментов, каких-то бумажных обрывков, гусиных перьев и огрызков столь любимых монахом груш мог сориентироваться либо сам хозяин этого бардака, либо же таракан. Остальным это было не под силу. Удивительно, что вся эта свалка еще ни разу не загорелась, хотя подсвечники, больше напоминающие миниатюрное тележное колесо, стояли тут же, прямо на бумагах. Чистых. Старый библиотекарь не пережил бы, если бы натеки воска испортили столь нежно любимые им фолианты.

Новоприобретённая стопка книг гармонично вписалась в уже существующий бардак, заняв почетное место поближе к краю огромного стола. Колеблющийся свет дюжины свечей тут же заиграл на серебристом тиснении переплета верхней книги. "Яды и противоядия, используемые темными эльфами, сидхэ также именуемыми" гласило вычурное название. Для пущей наглядности под тонкими завитками причудливых букв была нарисована стилизованная алхимическая колба с изображением черепа и скрещенных костей, как на пиратском флаге. Видимо, чтобы даже у самого скептически настроенного читателя не осталось ни малейших сомнений в содержании фолианта. Интересно, откуда автор этого замечательного труда брал информацию? На закрытые территории сидхийских городов-полисов даже купцов не пускали, что уж говорить об исследователях. Разве что кто-то из темных в Сарешшской Академии проболтался… Хотя, а какое ему, собственно, но этого дело?

— Не обращай внимания, — брат Назарий, даром что подслеповат, заметил Максово любопытство, — это для одного алхимика. Просил найти что-нибудь редкое и интересное.

Максимилиан понятливо кивнул. Алхимиков, в отличии от магов, Святая Мать Церковь очень даже жаловала. В основном за высококачественные яды и взрывчатые алхимические смеси, которые горели даже в воде и, что самое главное, позволяли тягаться в огневой мощи с ненавистными стихийными магами.

— Я тебя позвал вот зачем… — пожилой монах пожевал губами, словно подбирая слова, что с ним случалось только в случае, если сказать предстояло что-то ну уж очень неприятное. — Макси, дорогой, скажи, пожалуйста, та девочка, которую ты тягаешь за собой… Ты не мог бы ее куда-нибудь пристроить?

Чутье не подвело, более неприятную и неудобную тему сейчас было сложно представить. Максимилиан попытался сделать хорошую мину при плохой игре и "не понял" намека:

— В каком смысле?

— Понимаешь, я… Ах, да что там! — библиотекарь махнул рукой, приняв какое-то решение, и заговорил напрямик: — Ты очень дорог мне, малыш, и я не хочу, чтобы ты расстраивался. А эта девочка… Она как мои книги, понимаешь? — все, финиш. Брату Назарию, одному из самых умных и начитанных людей во всей Церкви, не хватает слов.

— Пока что не очень, — честно признался Максимилиан. Он действительно мало что понял, больше поглощенный мыслями о странном поведении старого монаха.

— Ну подумай же! Ты же знаешь, что бывает со мной, когда у меня отбирают книги. А теперь представь, что будет с тобой, когда у тебя заберут ее! Она, в отличии от книг, живая, хоть и очень странная, да…

— Подождите, отче! — Макс запустил руки в короткие, едва прикрывающие уши, волосы. — Кто ее заберет, зачем?

— Слушай внимательно, — устало вздохнул монах, досадуя на непонятливость рыцаря. — Я тут недавно стал свидетелем одной… беседы. Невольным, поверь мне, но… Если вкратце, то твоей девочкой заинтересовался епископ Питер. А ты знаешь, что это означает.

Макс отрешенно кивнул. Епископ Питер, в миру Пьер де Лабре, за глаза называемый Красным Палачом, был личностью одиозной и весьма известной, в основном благодаря своей непримиримой и безграничной ненависти к нелюдям. Приснопамятный отец Фернан, безвременно почивший в глухом аллирийском селе, был его выкормышем. Де Лабре приписывали многое, в том числе и поражающие свое жестокостью эксперименты над пленными нелюдями. Так ли это, никто в точности не знал, но проверять правдивость слухов на примере вполне милой, хоть и замкнутой Иссы почему-то не хотелось.