Дмитрий Овсянников - Осколки Сампо [litres с оптимизированными иллюстрациями]

В паре сотен шагов от охотников гороподобной тенью маячил лось Хийси – он заметил, что погоня остановилась, и тоже решил передохнуть. Тойво видел, как громадная зверюга откусывает и пережёвывает ивовые деревца.

На душе у всех было невесело. Никто не мог объяснить дневного порыва, но каждый стыдился его – негоже охотнику носиться сломя голову. Был бы от этого толк – другое дело, но за всю погоню расстояние между охотниками и лосем не сократилось ни на шаг! Более того – зверь не убежал, а устроился отдыхать по соседству, будто намереваясь продолжить игру с незадачливыми людьми!

– Ух, нечисть! – Кауко погрозил улегшемуся чудищу самострелом; то в ответ шевельнуло ушами. – Лежит, негодный, подслушивает! Потешается над нами!

– Это не мы его гоним, – уже спокойнее пояснил друзьям Антеро. – А он нас за собой таскает. Мог бы убежать да из виду скрыться, с его-то шагом. А он будто нарочно старается, чтобы мы не отставали. Так уведёт да заморочит – не то что зверя, друг друга не сыщем. Видно же, что не от мира сего этот лось. Не взять его обычным приёмом.

– Хозяев лесных в помощь звать нужно, – молвил Кауко. – Без их благоволения охотнику никак нельзя. Мы уж сколько времени в пути, а о Тапио и Миеллики словно позабыли. Не славим их, подарков не оставляем, как положено. Вот они, небось, и серчают. Ладно хоть зверя показали – не спрятали в дебрях.

– А чем нам сейчас Тапио одарить? – рассудительно заметил Уно. – Чулками, что ли, мокрыми? У нас ни хлеба, ни пива, ни калиток с собой не припасено! У нас и прочей снеди, прямо скажу, негусто.

– Приятель, – Кауко хитро подмигнул рунопевцу, – а у тебя кантеле далеко? Лесной народ песни любит!

– Охоту завершим – тогда петь станем! – поморщился в ответ Антеро. – Каждому делу свое время, – карел внимательно вглядывался в тёмную громаду лося, точно старался рассмотреть в облике зверя нечто скрытое. В руках Антеро держал длинную ветку, и снег у его ног уже покрылся бороздками – рунопевец рисовал окрестные леса и холмы так, будто видел их с высоты птичьего полёта.

– Я помню сказку, – заговорил Тойво, – о том, как охотник по имени Лаппи взялся услужить Тапио – смастерить для него лыжи.

– У тебя есть, чем их строгать? – зевнул Кауко. – Сейчас примешься, или до утра подождём?

– Лаппи никак не мог угодить Хозяину леса. А маленькая птичка пела, пока он работал:

Когда послушался да вставил, тогда и лыжи Тапио понравились.

– Сучок в лыжный желобок надо вставить, – усмехнулся саво. – Ох и причуды у Тапио! Как же побегут такие лыжи? На таких ли догнать лося Хийси? Вставь сучок в лыжный желобок!

С этими словами саво подошёл стволу поваленной ветром старой ивы, что лежал у самого костра. Немного поковыряв ножом в расщепах, лесовик принёс широкий обломок древесины и выбил торчащий из него сучок. Некоторое время саво забавлялся, зыркая глазом сквозь получившуюся дырочку – на костёр, на товарищей, на небо, на лося и снова на лося…

– Помёт барсучий! – воскликнул он. – Что это?

– Что-что! – проворчал Уно. – Прославленный метсямиес Кауко Ахтинен из народа саво балуется с дыркой от сучка! Смотрит в неё и весь белый свет видит!

– Да нет же, взгляни! – саво поспешно протянул деревяшку Антеро. – Этот зверь, если посмотреть сквозь дырку – обычный лось!

Рунопевец схватил обломок и поднёс к глазам, глядя на лося. Затем опустил руку, посмотрел – и снова пригляделся через отверстие.

– Зачарованный зверь! – произнёс он вполголоса. – Что же я сразу не догадался! – и повернулся к товарищам: – Этот лось Хийси – колдовство. Морок, наложенный на простого лося. И заодно на нас – вот откуда взялась та одурь, что накатила днём – еле справились.

– А как ты разглядел, что лось простой? – удивился Уно.

– В дырку от сучка, – отвечал рунопевец. – Всякое дерево в родстве с великим Древом жизни и по-своему волшебно. Взгляд через сучок неподвластен чарам. Так можно увидеть истину под колдовским обличием.

– И всё так просто?

– Просто не просто, а догадались лишь к вечеру, и то случайно. А ещё, если это подействовало, значит, заклятие – дело рук людского чародея. Видно, похъёланин или лопарь потрудился.

– А лось – простой? – спросил Кауко. – Когда изловим да к Лоухи приведём, морок за ним притащится?

– Не знаю. А только утомился он не меньше нашего. Взять бы его сейчас, пока не отдохнул. Гляньте вот, что я заприметил.