Анатолий Бочаров - Последний из Драконьих Владык [litres]

– Вы сошли с ума…

Вопреки этим словам Телфрин смотрел на него очень внимательно и серьезно. Будто видел впервые. Все остальные, собравшиеся под защитой силового поля, тоже не сводили глаз с Делвина. Особенно Астрид. Делвин, почти всегда молчаливый и скованный, ощущал сейчас, что слова льются из груди без малейшего принуждения. Это так приятно и просто – сбросить все годами носимые маски и оказаться собой настоящим, без притворства, без лжи.

– Мы молчали о том, откуда происходит наш род, чтобы выжить в междоусобицах, столетиями сотрясавших Гвенхейд. Отец доверил мне тайну, единственному из трех своих сыновей, обучил магии и отправил служить престолу. Мы не горды – ведь мы всего лишь потомки бастарда. Мы не искали власти и славы. Просто служили королевству в пределах отпущенных нам сил. Однако теперь, думаю, все изменится. Вы не желали воевать с узурпатором, Патрик Валентайн Волфалер? Прекрасно! Значит, это сделаю я сам. Ибо я, как и вы, один из последних Драконьих Владык в этом мире.

Он отвернулся, больше не глядя на Телфрина. «Патрик не тот человек, которого я пытался найти, но я справлюсь и без него. Хватит бегать от собственной природы. Главное, добраться до Тенвента, а там мы покажем и Кледвину, и принцу Стефану, что им не стоило покушаться на Гвенхейд».

Делвин Волфалер вскинул клинок, весь отдаваясь пробуждающемуся внутри его знанию. Заклинание сплеталось тугими узлами, набухая, поднимаясь из вековой тени в пылающий свет. Оно не требовало чрезмерных вливаний энергии – лишь знания и правильного понимания, что именно ты вознамерился сделать. Пространство неоднородно. В нем имеются свои особенные обходные и прямые пути, свои червоточины, подобные тем, которые пронизывают перезревшее яблоко изнутри. Можно проскочить темными путями – и выйти в конечном счете на свет.

Буря преобразилась, вернее, пропала вовсе, а вместе с ней пропал и город Наргонд, так и не спасенный от нашествия империи. За пределами защитного экрана бесновался свет – переплетение красок, буйство оттенков. Пурпур и золото, багрянец и сталь, лиловое и черное, изумрудное и рубиновое, все возможные сочетания, перемешанные, слитые воедино, будто художник вылил на холст все имевшиеся у него краски. Свет и тьма закручивались как юла, распадались на тысячу составляющих и сплетались снова. Не было ни верха, ни низа, пропали земля и небо, в бешеном вращении растворились стороны света. Делвин, Патрик и их спутники не двигались с места – и вместе с тем преодолевали, наверное, за одну секунду добрую сотню миль.

Делвин стоял, не опуская фамильного клинка, а весь мир будто поворачивался вокруг незримой оси. Пространство разрывалось, преображалось, теряло прежний объем и форму. Он уже понимал, что сделал не совсем то, что предполагал изначально. Не телепортация, не мгновенный перенос с места на место, но путешествие через червоточину, через кротовую нору, как называл это в своих рассказах о магии отец. И это подойдет, как подойдет что угодно, чтобы закончить излишне затянувшееся путешествие и попасть наконец в Тенвент.

Пусть Телфрин идет на все четыре стороны, возвращается хоть в Димбольд, хоть в Наргонд, куда ему будет угодно. Делвин расскажет генералу Марлину о своем подлинном происхождении, продемонстрирует силу, которой овладел. А потом они сообща продумают план дальнейших действий. Как бы ни был силен узурпатор, и на него найдется управа, если применить древнюю магию. А затем стоит поскорее подготовить Гвенхейд, чтобы встретить Стефана Айтверна и его армаду и опрокинуть их в море.

Свет достиг наивысшей точки, сделался почти ослепляющим, а потом в один момент померк. Вместе с переливами потусторонних цветов и красок пропал и созданный раньше Кельвином защитный барьер. Видимо, некромант окончательно потерял возможность его поддерживать. Картина мира преломилась, исказилась, перетекла в обычную форму, а затем над головами вновь развернулось привычное небо. Высокое, синее, с белыми облаками, с ясным солнцем, уже поднявшимся над восточным горизонтом. В ноздри ударил запах степного разнотравья – запах раннего лета. И почему-то вместе с ним – запах гари и пепла. Совершенно лишний здесь, отдаленный, неуместный, он как будто бы просочился в Гвенхейд сквозь кротовую нору прямиком из гибнущего Наргонда.

Ноги подломились, руки утратили силу. Магическое знание, еще недавно доступное почти во всей полноте, истаяло без всякого следа. Потаенное могущество Древних вновь сделалось недоступным. Ведомые Основателям секреты, минуту назад сознаваемые ясно и четко, теперь пропадали, вымывались из памяти. Так забывается сон, едва стоит пробудиться. От отчаяния Делвину захотелось кричать. Только что ему была доступна изначальная Сила, достаточная, казалось, чтобы двигать горы и иссушать моря, но теперь она пропала, не оставив после себя ничего. Меч выпал из ослабевших пальцев куда-то вниз, в густую траву.