Юлия Пушкарева - Клинки и крылья [СИ]

— И Обетованное, — еле слышно закончила Тааль.

— И Обетованное, — кивнул Фиенни. Потом, помолчав, прибавил: — Я устрою для тебя встречу с атури, а уже после провожу к тауриллиан. Ты сама сделаешь выбор, Тааль. Тебе ничего не будет грозить, обещаю.

— Выходит, тауриллиан надеются переубедить меня? Переманить к себе?…

— Не переманить, а именно переубедить. Поверь, они умеют это делать. На твоём месте я не стал бы недооценивать их… Хотя и атури — те ещё лицемеры. Ты между двух жерновов, Тааль, и мне жаль тебя. Иногда я радуюсь, что сам оставил эти игры…

Тааль сделала глубокий вдох — так, что заболели новые лёгкие — и отважилась упомянуть главное:

— Мои сны, — сказала она, глядя прямо в глаза Фиенни. — Я давно вижу сны о вратах в Хаос… И о том, кто придёт раскрыть их. Как и Вы, он смертный, но, наверное, могущественный волшебник. И я знаю, что сейчас он на пути сюда.

Теперь Фиенни молчал слишком долго. Тааль так ждала ответа, что каждая секунда казалась ей вечностью в пропитанных жаром песках.

— Ну что же… — произнёс он, поднося к лицу один из засохших цветков жасмина, усеявших стол. Зажмурившись, вдохнул аромат белых лепестков, и Тааль пришла в голову безумная мысль: что, если это единственный запах, который Фиенни до сих пор чувствует?… — Полагаю, это может быть лишь один человек из всего Обетованного. Мой ученик. Восьмой год я жду встречи с ним.

Нитлот наклонился над котелком, и поднимавшийся пар ошпарил ему лицо. Он поморщился: разница с холодом просто добивала. Запустил пальцы в мешочек с сушёным боярышником и подбросил ещё щепотку. Это зелье — тот случай, когда лучше переборщить с ингредиентами, чем положить недостаточно… Нитлот, признаться, нервничал: зелья никогда не были его сильным местом. Даже в Долине — а что уж говорить о бредовой ситуации, в которой все они очутились теперь…

Ниамор зелья давались куда лучше, да и Индрис неплохо преуспевала в них — в тех редких случаях, когда у неё хватало терпения возиться с нарезкой корней или высчитывать лунные фазы для сбора трав. Может, дело просто в том, что это больше подобает женщинам?

«О да, особенно если учесть, как играючи готовит зелья Альен… А ведь он беззеркальный».

Зацепившись за эту мысль, Нитлот помрачнел. Выпрямился, набрал горсть снега и уже привычным движением втёр в обожжённое лицо.

Опять Альен. Сколько же можно?… Разве не из-за него (в значительной степени) жалкие остатки дорелийской армии прячутся в лесу, будто шайка грабителей?

Разве не из-за Альена и его треклятой силы Повелителя Хаоса он — волшебник высшего разряда! — вынужден варить укрепляющие зелья для беременной Индрис? Для Индрис, которую они на пару с Тейором еле вытащили из Мира-за-стеклом, откуда вообще-то не возвращаются?…

И, тем не менее, даже после битвы на равнине Ра'илг, после позорного поражения, Нитлот продолжает вспоминать Альена при каждом удобном и неудобном случае. И по-прежнему идиотски радоваться, думая, что ни Тейор, ни кто-либо ещё не сумеет залезть к нему в голову в такие минуты.

Какая-то птица — сойка или кукушка, Нитлот по близорукости не рассмотрел — вспорхнула с еловой лапы, и комок снега чуть не прилетел ему за шиворот.

Котелок кипел над огнём, слегка покачиваясь. Хворост под ним трещал так весело, будто всё в мире шло нормально и имело смысл.

Пару мгновений Нитлот задумчиво созерцал котелок, пытаясь сообразить, когда его надо будет снимать с огня. Зелье ещё не приобрело нужного тёмно-золотистого цвета, но уже покрылось слоем пенки. Можно, конечно, позвать Тейора — тот, наверное, опять треплет языком на стоянке с кем-нибудь из пехоты, — но Нитлоту очень не хотелось спрашивать у Тейора такие вещи. Право ухаживать за Индрис он ревниво оставлял за собой. Настолько ревниво, что раньше его бы это встревожило… Однако теперь он так устал, замёрз и видел так мало разумных выходов из положения, что тревожиться из-за подобных тонкостей не получалось.

Они скрывались в Заповедном лесу седьмой день — последыши дорелийского войска, которых едва ли хватило бы на два крупных отряда. Остальных перебили альсунгцы или выкосило пламя призрачного дракона-иллюзии — вполне реальное, жадное до плоти пламя, не менее настоящее, чем костяные ножи, клыки и когти мороков-оборотней. Феорнцы, бросившие их в самом начале боя, так и не вернулись. Они пропали на западе — наверняка устремились к реке Широкой, чтобы любыми путями переправиться и вернуться в своё королевство; страх за жизнь властно тащил их прочь, страх заставил забыть красивые клятвы чести. И Нитлот, как ни старался, не мог осуждать их. Кто, по сути, вообще имеет право их осуждать?…