Таша Танари - Университет Чароплетства [litres с оптимизированной обложкой]

В отместку за его наигранное покровительство и надел в «карманном мире» Рантар не нашел ничего лучше, как поставить палатку на пустыре, что по ошибке назвали его землей. Ребячество, но ему так хотелось показать характер. Зачем? Он и сам не мог дать ответ. Походный шатер мага – очень дорогая вещь, это не полноценный дом, но некоторые удобства в нем есть. Магия артефакта способна на многое: пол устилала узорная доска, имелись призрачные окна и, конечно же, большая кровать. Но на поверку перина давно потеряла мягкость, пол частично сгнил, а окна пропускали воздух, и внутри гулял сквозняк.

Теперь, засыпая, Асти думал, что помимо бумажной работы ему придется искать шпиона Зогарда в преподавательских рядах. Но если раньше мысль об охоте вызывала у него азарт и желание поймать добычу, то теперь хотелось только застонать от бессилия. Может, ему пора на покой? Осесть в том же университете, обзавестись женой и кучей ребятишек и просто жить. Для себя, а не для великой Карфаенской империи. Рантар цинично усмехнулся, прекрасно понимая, что самообман не поможет. Он еще не готов превратиться в кабинетную крысу. Маг упрямо сжал губы. Нельзя поддаваться минутной слабости, поэтому лучше оставить столь важные решения на утро – всем известно, что оно мудрее ночи.

Почему-то дальше мысли плавно перетекли на фиолетового мотылька. Асти погружался в сон, а перед глазами стояла обнаженная фея из самых желанных грез, но все наиболее привлекательные места закрывали бабочки, порхающие веселым хороводом вокруг столь соблазнительного тела.

– Мир этому… – Говоривший сделал паузу, а потом неуверенно закончил: – Дому?..

Рантар мученически застонал. Фея во сне уже готова была исполнить любые его желания, но нет, пришел местный правитель и прогнал прелестное видение.

– Решил принять аскезу бедности? – оглядываясь по сторонам, произнес Ишидан. – Похвально. Путь к постижению сущности бытия долог и труден, но первый шаг ты сделал.

– Зачем пришел? – невежливо поприветствовал его Асти и перевернулся на спину. Ногу вновь пронзила боль.

– Зачем ручей потек на гору, если монах, сидевший на ней, должен был сам спуститься за водой? – недовольно уточнил шифу Лао, с некоторой осторожностью присаживаясь на единственный стул. Рантар мысленно подивился другу – даже в нелепой обстановке он умудрялся выглядеть величественно.

– Рассвет уже скоро, – спокойно ответил Асти, отчитываться перед Лао он не собирался.

– Значит, то, что я обнаружил печать жертвы на одном из адептов, тебе не интересно? – расправляя невидимые складки на рукаве темно-синего халата, проговорил Ишидан.

– Что?! – Сонливость мигом слетела с Рантара, и он вскочил на ноги, о чем быстро пожалел. Если бы за спиной мага не стояла кровать, то он позорно бы сел на пол.

– Некая Мартинити Дакаста удостоилась чести носить метку будущей жертвы Зогарда, – произнес Ишидан скучающим тоном, но глаза степняка, будто черные угли, прожигали в Асти дыры.

Рантар не успел удивиться тому, что бабочка замешана в этом, его волновало другое. Какой интерес в игре у Ишидана?

– Я проверю, – кивнул Асти.

– Небесный меч не наносит удар в одно место дважды, – загадочно произнес Лао.

Рантар скривился, он терпеть не мог манеру друга говорить иносказательно. Нет, сейчас он прекрасно понял, что тот имел в виду: еще в день зачисления Асти поставил метку на ауру Дакасты, чтобы следить за девчонкой. Но после так закрутился, что ему было совершенно не до нее.

Видя, что Рантар не намерен отвечать, Ишидан вдруг щедро предложил:

– У меня много кукол, могу подарить несколько – одно лишь твое слово, и они приобретут форму, желанную твоему телу и разуму.

– Нет, спасибо, – процедил Асти. – И часто ты пользуешься своими игрушками?

– Я? Друг мой, кто отведал истинного вина, никогда не пригубит ничего другого.

– Ты пришел сказать только про метку? – пресекая двусмысленные намеки Лао, раздраженно спросил Асти.

– Нет. Утром отправляйся в университетский городок. В общежитиях происходят странные кражи, разберись с этим. Я не хочу, чтобы в мой сад в поисках гнилых зерен слетелись чужие птицы, – попросил Лао, по старой привычке облекая слова в форму приказа.

Ишидан медленно встал и пересек комнату. Стоя на пороге, смерил больную ногу друга задумчивым взглядом и обронил напоследок:

– Свеча и не заметит, как сгорит, но в заботливых руках свет ее будет ярок, а век долог. Возможно, настало время, друг, поискать заботливые руки?