Игер Кау - Песок и пепел [litres]

— Полагаю, ваша светлость, любовь — это прекрасное чувство, — осторожно, со всей возможной дипломатичностью, говорю я. — Особенно, если она взаимна. А если это еще и союз, не нарушающий канонов и традиций… Хотя… это довольно неожиданно.

— Почему же неожиданно? — грустно улыбается маркиза. — Считаете, трех недель недостаточно, чтобы влюбиться? Иногда для этого хватает одного взгляда. Или вы считаете, что Венкрид на это не способен? Или думали, что его сердце занято другой?

— Ваша светлость… — Думай, Таннер, думай, что сказать. Только выбирай выражения.

— Не бойтесь, Таннер, я понимаю. Вы человек подневольный. На службе. К тому же не дворянин, в отличие от меня. И не забываете об этом. И ничего мне не скажете, кроме вежливых слов сочувствия, пусть и вполне искренних.

— Мне действительно жаль, ваша светлость, что счастье его милости служит причиной вашего огорчения.

— Полагаю, что все же чувствую себя лучше, чем вы, когда вас похоронили, — она пытается улыбнуться, но выходит не очень. — Неужели они действительно закопали вас живым? Я так и не спросила, как вы себя чувствуете…

— Жив и здоров, как видите… Не судите их строго, ваша светлость — в тот момент я ничем не отличался от мертвеца. Тот колдун очень постарался.

— К счастью, убить вас у него все равно не получилось… Наверное, это было очень страшно — очнуться в могиле? — говорит она после небольшой, но все же заметной паузы.

И что мне ей сказать? Что когда меня закапывали, я тоже был в сознании? Чего доброго испугается за меня еще больше.

— Мне некогда было пугаться. Нужно было выбираться наверх, пока не умер по-настоящему. Но вы правы. Это страшно.

— Почему вы не вернулись сюда, когда… выбрались? — задает она вполне логичный, но все же очень сложный для меня сейчас вопрос.

— Ваша светлость, как вы думаете — если бы я хотел оставить службу у барона, — боги и демоны, едва не сказал «оставить вас»! — я мог бы подобрать более подходящий момент, чтобы это сделать? Я ведь до сих пор не понимаю, в какой игре — если это можно назвать игрой — вы с графом и бароном участвуете. Каюсь, в тот момент мне казалось, что, наверное, лучше уйти, раз меня все равно уже считают мертвым. Другого шанса в обозримом будущем может и не случиться. Я и сейчас уверен, что не смог бы просто уволиться — мне пришлось бы перейти на службу к графу. Я ведь сильно сомневался, что он погиб, и оказался прав. Только не рассчитывал, что он так скоро объявится.

— Понимаю… Но зачем тогда вы направились на этот хутор?

— Я подумывал вернуться в мертвый город, если все-таки решусь… Не воскресать.

— Мертвый город? — ее явственно передернуло — она знала, что случилось с отрядом Мархена. — Зачем?!

— Оружие. Одежда. Снаряжение. Документы, пусть и фальшивые. Деньги. Больше это взять было негде, не занимаясь прямым разбоем на дорогах. А на хуторе я рассчитывал одолжить коня и повозку — не пешком же туда добираться и не на себе это все тащить оттуда. И тяжело, и долго. Хуторяне могли предоставить мне их без долгих уговоров — особенно после того, как я не дал умереть сыну хозяина.

— Да, пожалуй, в этом есть смысл, — говорит она, стараясь не смотреть в сторону аллеи.

— Но, как видите, не сложилось… Я, наверное, должен быть рад за барона. Но все-таки — а как же вы?

— А что я? — она смотрит на меня с грустной улыбкой. — Я всего лишь знаю его с детства. Поместье моей тетки рядом с замком старого барона, я часто там гостила. Наши отцы когда-то служили вместе и вроде как дружили. Когда умер мой муж, вокруг меня начали увиваться охотники за чужим богатством. Вдова, при титуле и состоянии, даже будь я стара и страшна, как болотная ведьма, женихи бы нашлись… Венкрид тогда предложил мне изобразить между нами бурный роман, чтобы отвадить всю эту… шваль.

— Это из-за вас его выслали из столицы? Простите, довелось услышать в разговоре.

— В какой-то степени это правда, — говорит она.

— То есть?

— То есть… Поймите, Таннер, есть вещи, о которых я не хотела бы говорить. Кроме того, не имею права — это не только мои тайны.

— Простите, ваша светлость.

— Потом этот фальшивый роман незаметно перерос в настоящий. Но, наверное, мы не созданы друг для друга. Слишком уж по-разному мы смотрим… На некоторые вещи. Пока мы были в столице, это удавалось не замечать — суета, напряжение, мы не так уж много времени проводили вместе, да и то большей частью в делах… Но когда мы прибыли в замок Фогеренов и остались наедине по-настоящему… Когда граф Урмарен прислал письмо, что император простил Венкрида и можно возвращаться, то, по-моему, мы оба обрадовались. И одновременно к нам словно снова вернулась прежняя страсть… Вот только, наверное, это была прощальная вспышка. Я не знаю, что именно случилось, но в Мелате я почувствовала, что Венкрид, сам того не понимая, начал тяготиться нашей связью. И тут все вокруг пошло кувырком, и мы так и не смогли об этом поговорить. Согласитесь, когда мы в любой момент могли погибнуть, выяснять отношения было бы как-то… неуместно, что ли. Мы словно заключили договор, что поговорим об этом позже — когда можно будет не думать о том, где придется ночевать и что есть на завтрак.