Степан Бердинских - Фина [СИ]

— Помолчим? — на выдохе прошептала Монойка.

— Я не против, — отозвалась я.

Она придвинулась ко мне, осторожно перекинув ноги через мои бедра, обняла и прислонила голову к моей шее. Мои подозрения о том, что нам хорошо вдвоем, в полной тишине, в молчании и при плотно закрытых глазах давно спали. Я была с Монойкой правдивой версией себя. Она чувствовала меня, ощущала изменения на кончиках своих пальцев, которыми неспешно «пробегалась» по моим щекам и открытому лбу. Представить не могла, что однажды встречу такого человека. Все началось так неловко, но в то же время воспоминания о нашем знакомстве неловкость во мне вовсе не вызывали, а напротив, выворачивали ее и показывали, насколько разными могут быть взгляды на жизнь. Все было так:

С мамой я запланировала посетить магазин одежды — подобрать новую пару брюк для школы. Мои были вовсе коротки. «Ритуал» покупок на сей раз выдался успешным. Упаковав новую пару классических коричневых брюк, мы поблагодарили кассира и направились домой. Спустившись по лестнице, на первый этаж, зашли в кафе и взяли по пирогу с кремом, да два стаканчика латте. Разговор с мамой шел на тему учебы и долгов, поэтому насладиться кофейным молоком не получилось. Я вертела головой из стороны в сторону, чтобы отвлечься, как вдруг увидала, вдалеке, кричащую вывеску: «Скидки до 70-ти процентов». Уговорив маму сходить в магазин с такой акцией, я набрала себе добрую половину того, чем забиты мои шкафы в комнате. Новый свитер с вышитым цветком на груди, рубашку с разноцветными пуговицами, пару носков однотонного серого цвета, простой, но удобный лифчик, а также ветровку с иероглифами на спине — мне она безумно понравилась. Взяв все вещи в охапку, я кое как дошла до примерочной и переложила все в корзину. Ожидала я долго — все кабинки были заняты. Мне показалось даже, что времени прошло столько, что я бы успела примерить все вещи во всем мире. Напялила бы на себя десять шапок, пять курток, сняла и надела двадцать пар босоножек, застегнула 49 пуговиц на семи рубашках. «Больше не могу, — подумала я про себя. — Мама извелась уже, другого и быть не может». Взяв в руки корзину, я пошла вперед по коридору и на восьмой шаг наткнулась на не зашторенную кабинку. Встала перед ней как вкопанная и не могла поверить своим глазам: на полу сидела девушка и тихо плакала. На ней был длинный шерстяной свитер, на руке висела резинка для волос, а по щекам стекали крупные слезы. Никогда таких крупных слез я не видала.

— Я вас не потревожу? — робко спросила я.

Девушка резко обернулась, уставилась на меня и тыльной стороной кисти вытерла слезы. По ее взгляду я поняла, что нарочно оставлять кабинку не зашторенной она не хотела. Предвидев, что ко мне может подойти еще какой зевака, затем начнется суматоха и девушке станет совсем неловко, я спонтанно зашла в кабинку и задвинула за собой штору. Тупо уставившись в глаза плачущей девушки, я присела на корточки и поставила корзину с одеждой рядом с собой. Во мне метались разные мысли, как мечутся пойманные сверчки в банке. Одна с грохотом разбивалась о стенку, вторая пикировала и громко разбивалась об дно, и только центральная, замерев на месте, вела себя так, будто знала, что скоро крышка откроется.

— Почему ты плачешь? — прошептала я.

Девушка глубоко вздохнула и отрывисто начала выдыхать. Она прикусила губу и принялась рассматривать свои ногти. Ухоженные, без маникюра, коротко постриженные. На левом мизинце маленькая родинка. Пальцы без выделенных костяшек, в силу общей формы девушки. Не сказать, что толстая, а просто несколько иных форм, чем я. Моя мама сказала бы: «девушка в теле». Вдруг, неожиданно, девушка всхлипнула:

— Толстая я! Набрала кучу вещей и ничего не подошло!

Я сразу ответила:

— Вовсе ты не толстая.

Девушка улыбнулась и посмотрела на мою корзину. Потом спросила:

— Никак куртку с иероглифами присмотрела?

Я прыснула:

— Да.

Молчание.

— Ты ее тоже взять хотела?

Девушка махнула рукой и скривила губы.

— Она мне мала.

Затем посмотрела мне в глаза и предложила:

— Примерь ее ты. Я не помешаю тебе?

Это было чудесное знакомство. Теперь вернемся обратно — в квартиру моей подруги.

В обнимку с Монойкой мы просидели долго. У меня затекли ноги, зачесалось правое ухо, и я лениво протянула голосом:

— Давай встанем?

Послышалось:

«Угу».

Согрев воду, мы сделали по чашке чая, накрошили в блюдце халву и сели за кухонный стол. Звук хрустящего холодильника усилился, комнатные часы отошли на задний план. Сменился вид из окна — облака обгоняли друг друга и прятались за кирпичными трубами разноцветных домов. Печной дым неохотно покидал свои квартиры и сливался с серыми тучами.