Татьяна Дмитренко - Право на жизнь-2. Дела житейские

Махнув рукой «за мной», диверсанты уходят домой, меня подхватывают с двух сторон маги, и переход благополучно закрывается. Я обессиленно повисаю на плечах эльфов. И это всё?!

— А что ты хотела видеть? — смеется Славка, — развороченное тёмно—эльфийское гнездо и финальные кадры под бодрую музычку? А весь такой красивый я стою у поверженных трупов, поставив на грудь главзлодею мокрый от крови сапог.

Я злобно огрызаюсь:

— Ты фэнтези писать не пробовал, соловей московский?

Маги фыркают, спецназ смотрит на нас, как на придурков, а чего комплексовать — обычная операция, прийти, поставить сурпрайс и тихо смыться. Это вам, дети, кажется, что самое главное в жизни — это тихо смыться, а сколько маги дорогущих ингредиентов потратили, чтобы вам невидимость обеспечить, это только мой бюджет знает! И заклинание Тарин сам составил, опробовал и отточил до полного совершенства, а это вам не пулями плеваться из ваших дурацких железок.

— И когда ваш подарок сработает?

— Когда надо, тогда и сработает, мы уходим, Орон остается с тобой и всё прочее пока в силе.

Я киваю Славке, ладно. Ждем.

— Жди нас завтра к ужину.

— Заметано.

Господа заговорщики без лишних слов потопали в подвал, должно быть, отправятся сначала телепортом к Тарину, затем — на ту таинственную базу, о которой обмолвился господин тен Ферри. Орон отправился на кухню, не иначе пирожок будет выпрашивать.

Из меня потихоньку выходит напряжение и хорошо, что никто не видит, руки опять трясутся, сердце стучит так, что вздрагивает кожа на животе. И с чего, позвольте спросить, меня так колотит? Опасности не было, лично я вообще ничего не видела кроме затылков своих защитников. Если судить по часам, всё действо заняло не более пятнадцати минут, воистину тихо пришли и не менее тихо ушли. Так с чего меня так колбасит? Вынуждена сделать вывод, что старость никому даром не проходит, ну, или это моя нежная натура берет своё.

В данный момент тихо сижу в библиотеке, разглядывая синюю чешую на костистых кулаках. Вокруг с тихим шелестом носится Берка, крылья тренирует, что ли? Если Сэнна права и элементальки умнеют по мере общения, то наша воздушная хулиганка — профессор среди мелких сущностей. Пакостит она со знанием дела, Ваське только что в тапки не гадит. Но тут он сам виноват, зачем обозвал малышку заразой? Скажем, стулья из-под него она выдергивает лихо, да и мелкие пакости строит весьма творчески. Васька злится, но не просит меня угомонить зарвавшуюся сущность, а по совету Орона тренирует реакцию.

Так, полежали—попереживали, пора и делом заняться. Надо бы спуститься вниз, заварить кофейку и попытаться начать радоваться жизни вместо того, чтобы изображать нежную ромашку. Наверное, Орон как раз первый противень с пирожками приканчивает и примеривается к следующему.

О, точно, у господина ден Освал третий по счету второй завтрак! Думаю, наш Бенгуст с тоски захирел бы с такими едоками, как я и Славка. Его творческая натура расцветает только в процессе готовки эльфийских блюд. Васька, по его мнению, ещё неприхотливее в еде, чем я и Славка. Белма ест всё, что дают, не особенно вникая в тонкости вкуса. Она как-то сказала «если еда дурно не пахнет, значит, съедобна». Джейл укоризненно покачала головой, а наш повар был весьма уязвлен такой постановкой вопроса о пище. Нашему шефу земная кухня частенько кажется слишком простой, но особенно Бенгуста поразил процесс приготовления суши. Талком лишился дара речи, а наш мастер—шеф задушено вопил, что сминать в руках еду — это едва ли не преступление против человечности.

Оттаскиваю своё курительное кресло к окну, забиваюсь поглубже... что только в голову не лезет, когда ожидание событий выкручивает последние нервы. Понятливый Талком ставит на подоконник сигареты и пепельницу. Орон делает приглашающий жест из-за стола, но аппетита у меня нет. Да его у меня никогда нет, чему наши повара не устают огорчаться и удивляться, особенно на фоне эльфийских любителей покушать.

Талком позволяет себе критиковать мои пристрастия в отношении еды только осуждающим молчанием, но зато не оставляет попыток приготовить что-нибудь вкусненькое по моим понятиям, чего о Бенгусте не скажешь. Он ретроград и одновременно перфекционист во всем, что касается традиций приготовления еды. То есть сочетает лучшие традиции японских поваров — готовить традиционное и добиваться совершенства в этом традиционном. А у Талкома всегда есть в заначке кусок пресного теста, которое он мгновенно раскатывает, нарезает пластинками и зажаривает в растительном масле. Вот уж этого я могу съесть много. Да ещё и с чесночным соусом! Но Васька и Славка всегда орут про холестерин и канцерогенные присадки к маслам. Их послушать, так я машинным маслом питаюсь.