Павел Блинников - Мертвый бог Эрв. Дилогия [СИ]

— Пшли вон, — бросил хозяин кабинета телохранителям.

— Как прикажете, Кирилл Денисович, — пробухтел один из двух «шкафов».

Телохранители остались позади, дверь закрылась. Отец прошел за стол, нажал кнопку на нём. Сразу десяток камер, днем и ночью наблюдающие за кабинетом, отключились. Включились всевозможные глушилки от прослушки. Денис сел напротив стола. Отец оглядел молодую фигуру в коротком шелковом халате.

— Хоть бы трусы одел, — сказал отец. Денис поправил полы халата. — Приготовься слушать внимательно. Дело на сто миллионов долларов!

Папаша любил так говорить: «дело на сто миллионов долларов». Осталось из бедной юности, как и многое-многое. Сейчас эти миллионы для бати — пшик. Миллиард — пшик! Но выражения и манеры не всегда изменишь. Можно, как говорится, увезти девушку из деревни, но нельзя увезти деревню из девушки.

Эта роскошь, это золото и желание показать, что ты богаче всех, что круче всех — Денису это претит. Было бы забавна и зависть отца его внешности, если бы сынуля не знал, чем заканчивается смех над отцом. Денис воспитан совершенно иначе. Пока батя ваял миллиарды долларов, он, лишенный матери, пестовался в лучших обществах столицы России, да и вообще столиц мира. Лучшие школы планеты оставлялись им, как только надоедали, друзья и подруги менялись ровно также, так тасовались преподаватели, охранники, потом уже любовницы. Первые лет десять-пятнадцать Кирилл души не чаял в Денисе. Парню позволялось абсолютно всё. И только после восемнадцати, когда парня посвятили в семейный бизнес, когда общение отец-сын стало регулярным, начались проблемы. Увядающий папаша и цветущий всеми цветами сын не во всём сходились. Тем более, что Денис, не унаследовав у отца ни единой черточки внешности, унаследовал тяжеленный характер.

Кирилл сверлил сына тяжеленным сверлом взгляда. Балбес. Удачливый щенок. Наследник! Но других нет и не будет. И этого-то едва получилось сделать. С ее помощью.

— Соберись! — рявкнул Кирилл. Денис принял более ровную позу, еще раз поправил полы халата. — Разговор будет тяжелый.

— Я что-то сделал не так? — спросил Денис. Что-то батя слишком уж возбужден.

— Да, случилось, — перекривлял сына Кирилл. — Случилось то, что кое-кто проболтался об этом.

Кирилл кивнул на собственный портрет. А вот тут Денис еще больше напрягся. По спине даже мурашки пробежали, он почувствовал холод и тоже пожалел, что не надел ничего, кроме тонкого халата.

Кирилл встал и пошел к стене, где висит портрет. Коротенькие пальцы нашли хитрую защелку, бац, и картина «открылась», как открывается дверь. А за ней сейф. Кирилл сперва приложил ладонь к специальной панели, следом подставил глаз сканеру и только потом ввел десятизначный код. Дверь сейфа толщиной в человеческую голову открылась бесшумно. Там лежат пачки долларов, золотые слитки — это всё так, для отвода глаз. У этого сейфа есть еще одна дверь — потайная. Абсолютно незаметная она открывалась ключом, с которым никогда не расставался хозяин. Еще одна хитрая защелка, ключ вставлен в скважину и повернут ровно на сорок пять градусов. И вот оно — то, что прятал, как Кощей иглу, Кирилл Денисович.

Толстая ладонь бережно взяла странный предмет. Некий черный механизм, похожий на рацию. Нечто вроде антенны есть, тут же кнопка, желтая лампочка мигает. Усыпана мелкими желтыми символами: не то цифры, не то буквы неизвестного языка.

— Лампа, — прошептал Денис.

— Лампа, — подтвердил Кирилл. — А теперь, уважаемые знатоки без трусов, внимание на экран!

Кирилл достал пульт из кармана и включил один из экранов. Там какой-то дед начал рассказ.

Запись длилась минут пятнадцать, и четырнадцать из них Денис слушал старика, стоя прямо напротив экрана. Никогда он не слушал так внимательно ни Гарвардских учителей, ни друзей, ни любовниц.

— Где это говно?! — обернулся к отцу Денис, как только запись закончилась. — Я убью его!

— Я убью его, — сказал Кирилл, акцентируя ударения на «я». Он успел налить себе стакан бурбона, пригубить и сейчас с нескрываемым удовольствием наблюдал сынулю в бешенстве. Может быть, из щенка и выйдет толк? Может быть, его империя не пропадет даром? Может быть, парень заинтересуется, наконец, чем-то, кроме ублажения гениталий? Может быть.

— Я убью его, — повторил Кирилл. — Но эта паскуда уже сделала свое дело.

— Надо послать… — начал Денис.

— Тихо! — перебил отец. Впрочем, уже добродушно. Да, сынок его красив и вполне себе умен, но отцовского опыта выбираться из дерьма у него нет. Кириллу нравилось это чувство — превосходства. — Это выложил какой-то ростовский блогер-дебил. Я уже позвонил кому надо. Моего старого приятеля доставят сюда к утру — он уже у нас. С ним я разберусь. Но вот с записью… Я уже связался со всеми, с кем только можно, вплоть до Цукерберга. И все говорят, лучше всего, если запись удалит сам этот блогер, — на слове «блогер» Кирилл сплюнул на чистейший мраморный пол. Пальцы достали из внутреннего кармана пачку «беломора», Кирилл закурил. — Можно и без него, не вопрос, но запись вроде этой, как правило, записывают и как-то разпостивают…