Анна Бэнкс - Союзник

Когда в поле зрения появляются кварталы низкорождённых, Тарик останавливается, хватая Сепору за руку.

- Нам нужно поговорить о том, что произошло в палатке, - тихо говорит он.

Сепора смотрит на песок, покусывая губу.

- Продолжай.

- Этого никогда не должно случиться снова. Мы не поженимся. А я зашел бы далеко, если бы у меня был шанс.

- Тогда зачем ты вообще поцеловал меня?

Ее голос дрожит и даже в лунном свете он видит, как ее глаза наполняются слезами, угрожая пролиться на щеки. Он ругает себя за то, что причинил ей боль. Она не сделала ничего плохого у Кантора. Это все его рук дело.

- Это была моя ошибка. Минутная слабость. Уверяю тебя, этого больше не повторится.

Слова прозвучали не так, как он намеривался – тон был резким, а не извиняющимся. Единственный человек, с которым ему хочется быть суровым – это он сам.

Но в считанные секунды черты лица Сепоры ожесточаются.

- Держитесь от меня подальше, Ваше Величество. Тронете меня еще раз, и я убью вас во сне.

Она поворачивается к кварталам низкорождённых и шагает так быстро, что он не поспевает за ней.

Так будет лучше, говорит он себе. Пусть лучше она ненавидит меня, чем питает ложную надежду на воссоединение.

Но предлог, держать ее на расстоянии, кажется, все больше и больше исходит от его упрямства, а не от благоразумия.

33

СЕПОРА

В тот день, когда Тюль возвращается из Вачука, я как раз набираю воду на берегу реки Нефари, в одной руке сжимая кинжал, в другой удерживая кожаную флягу под водой. Патра за моей спиной стоит на страже, на случай нападения Парани. Небо передо мной похоже на штормовое, но в Теории не бывает бурь.

И эта гроза красного цвета резко контрастирует с голубым небом.

Разве это возможно? Но когда красный горизонт увеличивается в размере, я понимаю, что да.

Тюль вернулась с эскадрой Скалдингов.

Они быстро пролетают мимо, направляясь в кварталы низкорождённых, которые находятся позади меня. Раньше я никогда не видела живых Скалдингов - они вымерли в Серубеле, были уничтожены, когда тренеры больше не смогли их контролировать. Они гораздо больше даже Змея-Защитника и красные, как кровь. Три пары крыльев имеют острые серповидные когти на кончиках, которые почти похожи на руки с длинными ногтями. Конечно, они внушают благоговейный трепет, но все же не такие дикие, как пытался внушить мне мой наставник Алдон. Может, Серубельские тренеры не смогли покорить их, но женщины-воительницы, которые восседают на этих грозных Змеях, командуют своими животными с авторитетом, направляя их по воздуху, словно продолжение самих себя. Я насчитываю, по меньшей мере, тридцать Змеев, отбрасывающих крупные тени на землю, где я стою.

Тридцать Скалдингов с тремя всадниками на каждом. Похоже, Тюль не превзойдённый талант в искусстве проведения переговоров.

Я вкладываю кинжал в ножны и бегу к кварталам низкорождённых: я не хочу ничего пропустить. Особенно лица Тарика, когда он впервые увидит, как на самом деле выглядит Скалдинг и какое преимущество привезла ему Тюль из Вачука.

Большой Совет собирается час спустя. Тюль и королева Эмула входят в круг для выступлений, в том числе и Тарик, чтобы переводить все, что скажет королева-воин Вачука.

Эмула - свирепа, каждый дюйм - королева-воин. Она невероятно красива, ее кожа почти такая же черная, как оникс, а на ее мускулистых руках и ногах множество шрамов. За спиной у неё два копья, на боку - меч, а к икрам прикреплены два метательных кинжала. Интересно, откуда у нее столько шрамов, если Вачук - миролюбивый народ, и зачем ей столько оружия, помимо того факта, что она прилетела сюда, чтобы помочь нам захватить дворец.

И тогда я вспоминаю, как Алдон говорил, что вачукские женщины - великие охотницы, предпочитающие мясо плотоядных, потому что считают, что все, что они потребляют, становится частью их самих. Я склонна разделить их убеждения; королева Эмула похожа на человека, который сможет сразиться с теорийской кошкой и уйти с ее шкурой, не обращая внимания на раны и укусы, которые получит в сражении с ней.

Рядом с Эмулой стоит еще одна женщина-воин. Она ниже ростом, поразительно светлокожая и белокурая, как серубельянка. Я вспоминаю уроки моего наставника о Вачуке: граждане - это горнило свободных женщин из всех королевств. Женщин, которые были недовольны своей участью в жизни и обменяли её на мирную общину в лесу. Слова Алдона были полны неодобрения, когда он говорил о них, и теперь я знаю, почему: он их боялся. Боялся любого, кто рискнул искать чего-то большего, чем Серубель, Теория или Хемут. Боялся любой женщины, которая отвергала мужчин, как лидеров.