Александр Рудазов: Криабал

- Ну конечно, тут же закрытая зона. Мифриловые рудники. Ты как вообще прошел, без пропуска-то?

- Был у меня пропуск. Только он, оказалось, не везде действует. Ну меня и взяли... за бродяжничество.

- За бродяжничество?..

- И за сопротивление аресту еще потом. Два дня били, потом сюда перегнали. Здесь снова избили... но это ты уже видел.

- Ну вот и сиди тогда, как таракан в щелке. Затаись. А то еще вспомнят о тебе, займутся... Хочешь, чтоб тобой занялись?

- Нет. Но ты не понимаешь. Если я не вернусь в Яминию и не доложу обо всем, нас застанут врасплох.

- Вас – это цвергов?.. То есть кроты правда на вас напасть собираются? А медведи как же?..

- Варды им даром не нужны. Они с ними воюют только для виду. Пробьют себе дорогу через Кободард – и на нас ринутся. Подгорному Ханству нужны все Недра, целиком.

- Эх... – вздохнул Фырдуз.

Новости он особо не удивился. И так все знают, что хобии в последние годы возомнили себя золотом среди шлака. Кабы они еще и Наверх не вздумали двинуть... хотя нет, это точно нет.

- Я должен бежать, - угрюмо сказал цверг. – Бежать, пока они не поняли, кого схватили. А если не выйдет... тогда уж лучше смерть.

- Это необязательно, - придвинулся к нему Фырдуз. – Есть... способ.

- Способ бежать?!

- Тихо ты! – зашипел кобольд. – Тихо! Слушай. Я тут уже пятую луну, и я все это время смотрел и слушал. Отсюда никого не выпускают, и сбежать очень сложно... но все-таки можно. Потому что хобии, как ни крути, слепые. Слух и нюх у них раз в десять лучше, чем у нас с тобой, но глаз нет вообще. Этим можно воспользоваться.

- Как?! – жадно схватил кобольда за плеча Тревдохрад.

- Да тихо! Не шуми. Есть у меня одна мысль. Но один не справлюсь, понадобится твоя помощь.

- Все сделаю! Только скажи, что!

- Для начала – запастись терпением и ждать. Понадобится кое-что подготовить...

Плацента шел по улице. Хотя в его отношении слово «шел» звучало неуместно. Плацента никогда не ходил просто так, как ходят нормальные люди – спокойно и уверенно, не размышляя о том, куда сделать следующий шаг.

Нет, Плацента всегда либо крался, либо бежал. Подкрадывался к кому-нибудь или улепетывал от кого-нибудь. Он ненавидел свою жизнь, но другой жизни у него не было.

Сейчас Плацента крался. Шнырял по городской площади, ощупывая взглядом каждого встречного, особенно пристально глядя на карманы и пояса. В костлявых длинных пальцах иногда сверкала монета – на вид обычная, но с бритвенной остроты краями.

Был яркий полдень, солнце отражалось от окон и снежных шапок на крышах, площадь бурлила народом – но Плацента словно носил плащ-невидимку. Его никто не замечал. Никто не глядел в его сторону.

А кто все-таки глядел – тут же брезгливо отворачивался. Побитый оспой, горбатый, очень маленького роста, с похожим на крысиную морду лицом, Плацента ни у кого не вызывал симпатии.

Но его не интересовала симпатия всех этих незнакомцев. Плаценту интересовали только их кошельки. И даже не сами кошельки, а только их содержимое. Обычно он невзначай проводил рукой у кармана раззявы и хватал то, что оттуда вываливалось. Такой ловкий, что мог бы работать жонглером, Плацента не попадался еще ни разу.

Сейчас раззяв на площади хватало. У превращенной в склад ратуши выступали бродячие артисты. Старый кукольник с помощниками – мальчишкой-подростком и девушкой... ох, какой девушкой!.. Зрители в основном таращились не на тростевую куклу в ее руках, а на обильные выпуклости под красно-желтым трико. Девица явно это понимала и бесстыдно пользовалась дарованными природой преимуществами.

- Растолкуйте мне, святой отец, что такое «благодать»? – тоненьким голоском пищала она и тут же бурчала глубоким, почти совсем мужским голосом: - Все очень просто, дочь моя. Вот возьмем, скажем, этот огурец и поместим его вот сюда...

Зрители зашлись в восторженном визге. Плешивая кукла, за которую говорила актерка, удивительно ловко ухватила огурец деревянными ручонками и принялась заталкивать в ложбинку, что магнитом притягивала все мужские взгляды.

- Ох, святой отец, к чему же вы такому ведете? – захлопала глазками актерка. – Я глупая деревенская девушка и ваших намеков не понимаю!

К представлению присоединились куклы старика и мальчишки, но на это Плацента уже не смотрел. Он заметил туго набитый кошель, свисающий с пояса толстого лавочника. Пузан похотливо пялился на актерку и больше не видел ничего.

Плаценте только это и требовалось. Он даже решил потом кинуть кукольникам монету-другую – очень уж знатно те отвлекали раззяв.