Яцек Пекара - Прикосновение зла

И вот во внутреннем кармане кафтана я ощутил хрупкие, тонкие звенья! Когда я вытащил цепочку на свет, чуть не поцеловал её от радости. Теперь мне только нужно было найти укромное место, где я мог бы спокойно отдаться трансу перехода в иномирье. Уединённое, потому что, во-первых, трансформация, которой я подвергался, могла вызвать ужас у случайного наблюдателя, во-вторых, в течение нескольких часов после сеанса я был слаб, как новорождённый котёнок, и даже ребёнок без проблем забил бы меня насмерть кулачками. Не говоря уже о том, что мной может заинтересоваться волк или хотя бы дикая собака. Затем я вспомнил заброшенную хижину, где мы когда-то остановились с Ясиком, чтобы переждать ливень, и я знал, что легко найду это место. Хорошо, тогда это дело было решено. Осталось самое сложное: само чрезвычайно болезненное и крайне опасное путешествие в иномирье. Я сойду с ума, если окажется, что мне пришлось совершить эту ужасную экспедицию, а Доротка со всем спокойствием сидит в доме родных или друзей, в безопасности и заботе близких.

Я начал молиться. «Отче наш, сущий на небесах», проговорил я и закрыл глаза. Сразу же появился страх. Ужасный, захватывающий дух страх перед предстоящей болью. Заставляющий моё сердце биться в груди, как разъярённая крыса, запертая в клетке. Я видел цепочку, лежащую передо мной, несмотря на опущенные веки. Теперь она мерцала, как будто её соткали из лунного света и нитей паутины. Я сосредоточил на ней своё внимание, далее произнося слова молитвы. На: «да будет воля Твоя, как на небе, так и на земле», цепочка развернулась, словно змея необыкновенной длины. Теперь должна была ударить боль. Боль... Ба, как много значений скрывается в этом слове. Мы называем болью то, что чувствует наше тело, когда мы ударим ногу об камень. Болью мы называем то, что чувствует наше тело, когда под кожу войдёт заноза. Болью мы называем то, что чувствует наше тело, когда мы прикусываем себе язык. Но болью мы называем также и то, что переживает человек, с которого сдирают кожу, опускают в кипяток (старый, излюбленный метод наказания врагов персидских колдунов). Так что существует много разновидностей боли, и поверьте, любезные мои, что то, что встречает меня во время транса, ближе к персидским пыткам, чем к мелким неудобствам, которые каждый из нас испытывает на своём жизненном пути. Но на этот раз боль не пришла... Как ни странно, я не почувствовал облегчения от этого. Наоборот: я встревожился. Транс проходил как никогда прежде, и этот факт напугал меня ещё сильнее. На словах: «и дай нам силы, чтобы не простить должникам нашим», цепочка обернулась мне вокруг пояса (она была в тот момент толстой, как корабельный канат) и взмыла в воздух, потянув меня за собой. А когда я произнёс: «Да ползёт зло у стоп наших», мы уже плыли через пустыню иномирья. Но иномирье не было в этот день тем местом, которое я помнил по предыдущим трансам. Обычно эта вселенная ужасает. Насыщенная серым, чёрным и взрывающаяся гейзерами красного. Обычно эта вселенная, наполненная бесформенными монстрами, напоминающими облака серого дыма, причудливых осьминогов или изменяющих цвета и формы гигантских медуз. Обычно это вселенная, чей вид вызывает ужас, а единственной мечтой становится, чтобы ни один из бесформенных монстров не посмотрел в мою сторону. Теперь, однако, иномирье производило впечатление дружелюбного места. Оно было освещено золотом, насыщено зеленью и пронизано розовым. С художественной точки зрения это, возможно, смелое сочетание цветов, но вызывающее радостные чувства. Далеко за спиной я видел своё тело: стоящего на коленях человека, погружённого в молитвенный экстаз. Сам я парил, как облако света. Я прошёл мимо скального гиганта, из уст которого извергалась вода. Внизу великан вытягивал руки, и вода в них собиралась в озеро интенсивно-синего цвета. Я пролетел рядом с живым, волнующимся ковром, состоящим из юношей с зелёными лицами, одетых в зелёные плащи. И, наконец, я увидел цель, к которой меня привела цепочка. В иномирье Дорота выглядела так же, как в нашей реальности. Только здесь она лежала, не двигаясь, с закрытыми глазами и раскрытым ртом. Она дышала тяжело и хрипло, и я прекрасно слышал это дыхание.

– Возвращаемся! – Приказал я цепочке, поскольку уже знал, где искать девушку.

Цепочка повернула в мою сторону узкую морду, в которую превратился медальон, словно искала подтверждения этого решения.

– Возвращаемся, – повторил я. – Я уже всё знаю.