Екатерина Скорова: Опрометчивые желания [СИ]

Механический слуга застыл на пару минут, оглашая коридор размеренным щелканьем, а потом, крутанувшись на заменявших ноги колесиках, направился к двери. Проследив, как мазутный след тянется за ним в кабинет господина Норварда, Эндрю запустил руку во внутренний карман и отвернулся к окну.

Виктория не ждала гостей так рано. Фредди с Освальдом, наверняка, отправились на общую кухню — за слипшейся кашей и хлебом. Вызывавший у нее только страх сторож взялся повсюду таскать мальчишку с собой. Хотя, это даже было на руку — никто не путался под ногами, не протирал окна глазами до дыр. Да и Освальд стал пореже терзать ее своим присутствием. Генри же приходил не раньше обеда, правда, далеко не каждый день. Хорошо, если заглядывал раз в неделю, но Виктория и этому была ужасно рада: бросалась ему на шею, не стесняясь свою охрану, утыкалась носом в пряно пахнущую шею и замирала, прислушиваясь к нутру. Что-то творилось с ней, но она не позволяла себе поддаться ложным надеждам, просто ловила каждую черточку любимого лица, впитывала слова и жесты Генри, чтобы потом сократить ожидание новой встречи воспоминаниями.

Правда, ничего особенного в этих воспоминаниях не было. Генри после того, как разделил с ней постель, стал сдержан, даже строг. Хмурил брови, смотрел всегда в сторону. Иногда казалось, что он старается отодвинуться от нее. Виктория не понимала — почему? Неужели, поддавшись соблазну, она стала распутной женщиной в его глазах? От таких мыслей становилось обидно, сердце закипало злостью, но Виктория быстро успокаивалась, находя разумные и не очень оправдания. В конце концов, если бы он не любил, разве приходил бы к ней? Разве пекся бы об ее здравии и сытости? А ведь это первое, о чем он спрашивал у Освальда, топчась у порога.

А сегодня Генри влетел, не постучавшись — счастливый, взбудораженный, схватил ее за талию и закружил по комнате, отчего все поплыло перед глазами, а к горлу подступила дурнота.

— Свершилось! — тряся кулаками около своего лица, воскликнул он.

— Что? Что стряслось? — Виктория выбилась из его рук, привалилась к стене, часто дыша.

— Король умер! Представляешь, — переходя на хохот, тараторил Генри. — Кто-то из механических слуг свернул ему шею!

— Да кто? О чем ты? — Виктория замерла. Неизвестно откуда выпрыгнувший страх подступил к горлу, сжал его ледяным кольцом.

— Норвард Винздор, — уже спокойнее ответил он, опускаясь на стул. — Ты не рада?

Виктория пожала плечами, прислушиваясь к себе. Нет. Смерть Норварда не заполнила душу ничем, кроме жалости. Все-таки он был ей братом, пусть только по отцовской крови. И потом — когда она хотела убить его или Джейкоба? Еще ни разу в томивших не раз фантазиях о свержении братьев, Виктория не доходила до крови.

— Что с тобой, тебе плохо? — Генри вскочил со стула, подхватил ее под локоть и усадил на постель.

— Немного… Наверное, не хватает свежего воздуха, — проговорила она тихо.

Генри нахмурился, почесал налипшую на щеки щетину. В какой-то момент показалось — он видит Викторию насквозь со всеми ее переживаниями.

— Вот что: сегодня я не хотел тебя тревожить, но, думаю, прогулка не станет тебе в тягость, — особый акцент на последнем слове — и по шее наперегонки поскакали мурашки. — И потом, давно ты выходила в свет? Месяц? Два? Пора уже показаться на люди.

Виктория смотрела ему в глаза и не понимала — шутит? Говорит серьезно? Но тут же успокоилась — с чего она решила, что кто-то и правда будет искать ее по трущобам? Похоже, братья уверились, что она мертва, значит, можно жить спокойно, выходить на улицу, не шарахаясь от собственной тени. А может даже — переехать к Генри?

«Нет, — подумала виктория, впиваясь зубами в нижнюю губу. — Женщина в ночлежке — невидимка, а вот в доме благородного джентльмена — красный флаг на ветру. Тем более — чужая жена, а если еще и в интересном положении…»

От таких мыслей впору бы кричать «караул». Выходит — она так и останется в этих обшарпанных стенах? Хотя, Генри обещал помочь пересечь границу, скрыться в чужой стране… Но Виктории становилось дурно от одной мысли оставить Англию. Пусть придется томиться заложницей обстоятельств в крохотной комнатенке, но вдали от родной земли, Генри… Нет, лучше кричать о себе на площадях, чем тайком плести интриги, дожидаясь часа, когда можно ужалить побольнее.

Тем временем, Генри кликнул Освальда, следом за которым с пузатой миской в руках примчался и Фредди.