Юлия Славачевская - Третий — не лишний!

— И каковы местные моды? — сунула я любопытный нос в стопку вещей. Там кстати обнаружилось мое личное нижнее белье, чистое и похоже даже отутюженное. Счастье, что не накрахмаленное.

Одевшись в предложенное, я вернулась в спальню и подошла к двери гардеробной. Там у них стояло вполне пристойное зеркало — оно было не стеклянное, но и не металлическое, с радужной каемкой по краям. Пожала плечами: опять неизвестные технологии?

Технологии там, или нет — ничто не помешало мне как следует рассмотреть свой новый внешний облик.

Из зеркала на меня смотрела русоволосая девушка, высокая и стройная. Костюм — полупрозрачная шелковая изумрудно-зеленая туника с шароварами и распашной внизу длинный то ли жилет, то ли кафтан, более темного зеленого колера. Высоту груди подчеркивает интересный крой нижней рубахи и удачно размещенное декольте кафтана без рукавов. Широкие манжеты и прозрачные рукава делают их тонкими и невесомыми. Очень удачно подчеркнута талия. Жаль ноги босые. Я пошевелила пальцами.

Что-то заставило меня перевести взгляд наверх и еще раз посмотреть себе в лицо.

— Мама! — заорала я, увидев во что превратились мои глаза. — А-а-а! — потерла зеркало. Все тоже самое! — А-а-а-а!

— Что случилось? — с топотом и грохотом в спальню ввалились обеспокоенные временные мужья со странными световыми указками.

Как только увидели, что я блажу в одиночестве — как лучи мгновенно исчезли, а рукоятки заняли места на поясах. Прикольные штучки. Мой старый приятель Максик, геймер и профессиональный бездельник, сказал бы — «световые мечи» и помянул Люка с Йодой!

— Магдалена! — повысил голос растрепанный и злой Филлипэ, пока Эмилио методично обследовал комнату, заглядывая в каждый угол. — Почему ты орешь?

— Вы что со мной сделали? — рявкнула я, подбоченясь.

— Э-э-эм? — удивился синеглазый. Тут подоспел благодушный Эмилио с наивным до пошлости замечанием: — Поимели?

— Это само собой, — сердито отмахнулась я. — Вы что с моими глазами сделали, извращенцы?

— Магдалена! — угрожающе нахмурился синеглазый. — Ты забываешься!

— Маруся! — парировала я, расправляя плечи. — А у тебя склероз!

— А глаза у тебя очень красивые, — умиротворяюще сказал Эмилио. — Век бы в них глядел.

— Форма — да! — безрадостно согласилась я. Указывая на пленочное зеркало, беспомощно спросила: — А цвет? Почему у меня они стали сиренево-голубые? Это заразно?

Мужчины переглянулись и заржали.

— Извини, дорогая, — выдохнул Филлипэ. — Мы забыли тебя об этом предупредить. Когда брак скрепляется, то цвет глаз у таких, как ты, меняется на цвет супруга или супруги. Помимо печати на руке, это как отличительная особенность.

— Капец, — я начала оседать, нашаривая за спиной кресло. Эмилио услужливо подставил мне искомое, но сначала сел туда сам. Так что я сидела у него на коленях. — Это что же получается? Мало того, что меня бессовестно поимели, заклеймили какой-то гадостью, так еще и это? А что от меня тогда останется?

— Очень многое, Магдалена, — заметил Филлипэ, присаживаясь на корточки и заглядывая мне в лицо.

— Имя — и то отобрали, — грустно сказала я. — И когда вы уже свалите?

— Куда? — насупился синеглазый в то время, как руки Эмилио сжались вокруг меня. — О чем ты говоришь?

— Ну, — зыркнула я на него, пытаясь разжать железную хватку на своей талии. — Вы же собрались уезжать. Я видела, как слуги пакуют вещи…

— Ты выходила из комнаты? — начал потихоньку звереть Филлипэ. — Голая?

— В простыне, — поправила я его, чувствуя, как по спине побежали мурашки страха.

— Как ты посмела! — вскочил на ноги синеглазый. — Как ты посмела, Магдалена, показать простолюдинам то, что принадлежит мне… нам?

— Маруся! — упрямо вякнула я и спряталась на груди у Эмилио.

— Неважно! — отмахнулся он от меня. — Ты не имеешь права демонстрировать свое неприкрытое тело никому! Запомни это, Магдалена!

— Ты пугаешь ее, — тихо сказал Эмилио, поглаживая мои волосы. — Так нельзя.

— Не имеет значения! — уперся Филлипэ. — Она должна понимать…

Я поняла, что это как биться головой о каменную стену. Мы не слышим друг друга. Это как говорить с глухими! Мы…

Нет, нас нет. Есть я и есть они. Разные, абсолютно несочетаемые. Секс — не основа для отношений.

Дрожа внутри от страха, я нашла в себе силы выпрямиться, взглянуть на разъяренного Филлипэ, и выдала очень четко:

— Я — Маруся, питекантроп недоделанный! Не можешь запомнить — запиши! Хочешь со мной трахаться — будешь называть меня Марусей! Понял?