Андрей Крюков - Дело всей смерти [litres]

Гостей впустил дрожащий Никита. Мальчик указал на заднюю дверь.

– Он побежал туда!

– Кто побежал? – спросил Рьянов. – Твой дедушка? Это чья кровь?

В сообщении, зафиксированном в книге учета полиции, значилось, что внука собирается убить дед. «Что за чушь», – думал Рьянов.

– Нет, преступник, бандит! – Никита не знал, как объяснить, о ком он говорит. Но быстро сообразил. – Мы сидели запертые у него дома! Где вы нас освободили. Похититель, вот кто!

– Похититель? Жгутов? Он был здесь? – Рьянов схватил мальчика за плечи.

Ярко вспыхнуло в памяти: мужчина, смутно знакомый, скрывается за деревьями сада. Рьянов сорвался в крик:

– В чем он одет?! Он в комбинезоне?!

Никита кивнул. Заплакала Надя. Но Рьянову стало не до детей и не до гражданки, которую якобы удерживает в подвале академик Неелов, не до крови на полу.

– Быстро за мной! – скомандовал он полицейским. – Приготовить оружие! Человек в комбинезоне!

И он выбежал в сад, а за ним – полицейские, щелкая затворами оружия. И тут дверь в подвал заходила ходуном от ударов. Никита, дрожа, отпер ее. Оказалось, колотила в дверь Мария Кузнецова.

– Мальчик! – обрадованно сказала она, когда дверь отворилась. – И девочка! Идите ко мне, мои хорошие! Боже, кровь! Вы целы, ребятишки? – Она прижала детей к своему обильному телу. – А вы не приближайтесь!

Это относилось к академику Неелову, который следом поднялся из подвала в переднюю и хотел было тоже обнять внуков.

– Слава Богу, живы! – вскричал академик. – А вам, Мария Анатольевна, я, кажется, все объяснил. И многократно извинился.

– Вот именно, вам кажется! – заявила женщина. – То, что вы меня заперли, а потом выпустили, ничего не меняет. Испугались последствий, вот и пошли на попятный. Я вас извиню за хулиганство. И за старую деву извиняю. А в то, что вы отказались от убийственных планов, я не очень-то верю. И детей вам не отдам! Только после того, как вас осмотрит психиатр. Может, вы ненормальный? Ну конечно! Безумец! Придумали: убить внука!

– Мария! – Академик приложил палец к губам, указал глазами на детей, трогательно уткнувшихся в грудь дородной женщины.

– Хорошо, я помолчу сейчас. Но в полиции я все скажу, так и знайте, Дмитрий Дмитриевич. И про вашего сообщника с того света. Все, что знаю!.. Кстати, где они? Где эти стражи закона?

– Они побежали догонять похитителя, – сказал Никита, отходя от Кузнецовой.

– Какого похитителя? – смерила его взглядом медиум.

– Василий убежал? – переспросил академик. – До чего страшный человек!

– Какой Василий? Какой похититель? Ничего не понимаю! – фыркнула женщина. – Подождем полицию. Я сдам детей на руки только властям. Подождем! А до того вы, дети, будете со мной. Пойдемте, бедняжки!

И она, взяв Никиту и Надю за руки, величественно поднялась по широкой лестнице сквозь строй химер. Узел седых волос она несла гордо, как корону.

Академик смотрел вслед Марии и детям с сожалением, но не пытался остановить. Вопреки всему, он был благодарен этой громкой женщине, рад, что за детьми есть кому присмотреть. Он еле держался на ногах. После удара о пол кружилась голова. Но куда сильнее Неелова подкосило осознание того, что только чудом он удержался на краю пропасти. У него начинали ходуном ходить руки и выскакивало из груди сердце, когда он вспоминал, как под гипнозом или наваждением приговорил внука. Отрезвление было тяжким. «Наверное, старая дева права. Я и впрямь сумасшедший. Горе от ума. Академик Неелов – клиент желтого дома!»

Ноги подгибались. Вот сейчас он растянется прямо на закапанном кровью полу. Устоял еле-еле. Не хватало воздуха. Держась руками за стены, Неелов проковылял во двор. В саду неуклюже, боком повалился на диван-качели. Оборвал пуговицы на рубашке. Сердце, как пробка, застряло в горле и не пропускало воздух. Конец? Академик через боль усмехнулся: «Все-таки Алексей получит сегодня подкрепление».

Но пробка выскочила, воздух освежил легкие. Сердце ровно погнало кровь. Академик закрыл глаза, прислушиваясь к себе. Работа тела налаживалась. Руки и ноги налились теплом. Неелова охватила блаженная после перенесенного страдания дрема. Далеко, словно на краю сознания, возникла мысль: «Как же все-таки быть с книгой судеб, кого послать к Алексею?» И уплыла, не оставив следа.

Кто-то тихо подошел и остановился рядом. Дотронулся до его груди. Академик только улыбнулся, не открыв глаз. Мягкое прикосновение повторилось. А потом горло вздрогнуло от холодного касания металла, и академик вернулся из забытья.