Виктор Рябинин - Жили-были

— Господа, — приблизившись на расстояние холостого выстрела, стала разряжать обстановку прекрасная баронесса:- Маркиз де Сват вовсе не покушался на мою честь, так как я его любила всем сердцем. И с вами, дон Оливьеро мы по-прежнему останемся добрыми друзьями. Но в силу сложившихся обстоятельств материального плана, я, по истечению траура, уйду под венец с префектом департамента а ля Сюр досточтимым мэтром Водевиллием. Порадуйтесь же вместе со мною, друзья мои, и в знак примирения пожмите друг другу ваши благородные руки, — и, смело подойдя вплотную к дуэлянтам, она склонила их головы к себе на пышную грудь, сокрытую строгим корсетом.

Немедля последовало примирение всех сторон, потому как никто из дуэлянтов, после такой встряски, в дальнейшем уже не намеривался обременять себя какой-либо чувственной привязанностью со столь экзальтированной особой. Тем более, что бедная Оливия вскоре заточила себя в монастырь Босых Кармелиток, ибо прижимистый до скупости барон Димитр Попеску-Гопо, находясь в здравом уме вплоть до кончины, наследства ветреной жёнушке не оставил, отписав всё состояние мадам Сиси де ля Вилюр, матери многочисленного потомства плодовитого румына.

Ночь цепко держала в своих объятиях сумеречных обитателей земли. Подслеповатый глаз луны нехотя следил за сонной жизнью дубрав и буераков, подолгу замирая над суходольными пажитями и луговыми поймами. Всё было тлен и тьма.

На лесной прогалине одиноко ютился серый волк со свалявшейся по бокам шерстью и одноголосо с протягом выл, задрав морду к ночному светилу. Луна была не полной и это, видимо, злило дикое животное, потому как беспощадный хищник временами переставал тянуть свою страшную песню и переходил на вульгарный собачий лай, роняя клочья серой пены из разверстой пасти прямо на когтистые лапы.

Ночным стенаниям лютого зверя вторила печальная неясыть на ближней осине, а порою утробно и в такт ухал филин из своего потаённого дупла в лесной чащобе. В ответ на эту вакханалию на ближнем погосте просыпались недовольные упыри и нетопыри, но поглядев на ущербную луну и прикинув, что их время ещё не наступило, вновь спешили под своды склепов и в мрачную тьму сырых могил. И лишь чёрный вепрь-секач не обращал внимания на ночные страхи, лакомясь желудями среди корней векового дуба, да в компании к нему, оголодавший ушастый русак безбоязненно поедал свою заячью капусту с другой стороны могучего дерева. А где-то вдали слышались неторопкие шаги заблудшего путника, которому уже было всё равно, где заканчивать свой жизненный путь.

Полнолуние наступало в пятницу тринадцатого, в самую русалочью по лунному календарю ночь месяца. Не всякий конник отважится без особой надобности проскакать такой порой по глухой лесной дороге, не говоря уже о пешем скитальце, застигнутом в это время на мрачном тракте колодников или на другой каторжной тропе. Ведь это самое разбойное время для лихой тати и всеядной нечисти, выползающей такою порой из своих убежищ ради добычи злата либо пропитания. Даже не всякий военный солдат отважится выйти без ружья в чисто поле в такую ночь, не говоря уже о заполошной бабе без царя в голове! Вряд ли позавидуешь и самой нечистой силе, погрязшей в междоусобицах, но вылезающей в такое неурочное время на свет божий ради променада и новостей. Возьми, к примеру, лешего, а не то кикимору. Никак не уживутся в одном сухостое, хотя в другую безлунную ночь не обходятся один без другого, вплоть до высиживания яйца в общем гнезде. А подними выше! Замахнись на оборотня либо вампира! Тут и вовсе смертный бой в полнолуние. До того не ладят промеж собой, что голова с плеч, как ни приставляй потом до новой полной луны, всё равно отвалится. Не мирится погань один с другим испокон потустороннего веку. Всё делят власть, не употребив и толику могутности на свершение добрых дел, хотя и понимают всю никчемность такой вражды. Ведь дневной человек боится до смерти того и другого одинаково. Поэтому и ходит даже на ночной выпас коней с серебряной пулей в ружьишке да с осиновым колом на плече. Авось, да и выстоит при нечаянной встрече с нечистой силой на узкой тропе!

Ровно в полночь круглое бельмо луны подёрнулось рваными тучами, по земле пробежала холодная судорога кладбищенского дуновения ветра, и вся округа затаилась в безмолвном ужасе, невесть откуда взявшегося небытия. Даже неугомонная листва осин застыла на поникших долу ветвях. Матёрый секач подавился жёлудем, а пегий заяц за дубом окаменел сердчишком, прижав трепетные ушки к костлявой спинке. В природе учредился замогильный ужас и мракобесие.