Андрей Никонов - На другом берегу осени (БР √2)

Домой он приехал вовремя – чтобы увидеть, как хлопает дверь на его лестничной площадке, и из Пашкиной квартиры выскакивает Маша, злая, невыспавшаяся, с большой клетчатой сумкой, пиная ее ногами.

- Пошел в жопу, козел, - заорала девушка в полуоткрытую входную дверь, захлопнула ее, от удара дверь снова распахнулась, в проеме показался Павел – в майке и семейниках.

- Маш, погоди.

- Что еще?

- Вот, - он протянул ей зубную щетку. – Ты забыла.

Девушка аж задохнулась от злости.

- Засунь ее себе знаешь куда, - заорала она. – Урод, гандон сушеный. Чтоб ты сдох!

Паша помахал Артуру рукой, аккуратно прикрыл дверь.

- Маша, - позвал девушку парень.

- Тебе что еще надо, - красная как помидор брюнетка изо всех сил ткнула пальцем в кнопку лифта, посмотрела на палец, села у стены и заплакала.

- Ноготь сломала, - пожаловалась она Артуру.

- Знаешь что, мать, пойдем-ка ко мне, - тот ухватил девушку за руку, поднял ее, - кофейку попьем, о делах наших скорбных покалякаем. А ты спать иди, - крикнул он в сторону Пашиной двери, чуть приоткрытой. Послышался вздох и щелчок замка.

- Родственные обязанности – самые тягостные, - пожаловался Маше парень, забрасывая ее сумку в прихожую и закрывая дверь. – Вроде бы друзья, дарованные природой, а толку от этой дружбы никакой, только беспокойства. Тебе капучино, латте?

Маша воткнула взгляд в кофеварку, подошла, молча поколдовала над ней и сделала две чашки отличного эспрессо.

- Слушай, у тебя талант, - попробовав кофе, признал Артур. – Я когда делаю, вот те же кнопки нажимаю, а не получается так. Почему?

Ответ на этот вопрос он выслушивал минут пять. За это время Артур успел выпить свой кофе, кофе Маши, приготовить два тоста с камамбером и сушеной вишней, достать пачку эклеров – только они смогли заткнуть на время фонтан красноречия.

Суть ответа была проста – Паша не хотел жениться.

Мария, вживаясь в роль будущей хранительницы домашнего очага, готовила, стирала и убирала, предоставив потенциальному мужу возможность смотреть на все это счастливыми глазами. Она создавала маленькие кулинарные шедевры, островки чистоты и уюта, а после этого по ночам, и не только, доказывала, что другие женщины ему, Павлу, нужны не будут от слова совсем. И даже уже наметила дату бракосочетания – на март.

А оказалось, что этот подлец просто пользовался бедной наивной девушкой, жрал в три горла, трахал ее, засирал раковину и бачок для грязного белья и ссал мимо унитаза, совершенно не собираясь ставить штамп в паспорте.

- Да, ситуация, - глубокомысленно сказал Артур в ответ, наблюдая, как Маша поглощает эклер за эклером. – Ты не поправишься?

- Нет, - решительно ответила девушка. – И это все, что ты хочешь сказать?

Артур выдержал паузу, наклонился к Маше поближе. Внимательно пригляделся.

- Думаю, он просто не хочет оставлять тебя вдовой.

- Что? – девушка аж подавилась.

- Ну ты знаешь про его опухоль.

- Аарон Иваныч сказал…

- Год. Максимум.

Маша сникла. Артуру она верила. После того, что он сотворил с ее лицом и вообще с телом, она считала его чуть ли не волшебником уровня Северуса Снегга.

- А почему он не сказал?

- А что он должен был сказать? – парировал Артур.- Маша, я скоро умру, но люблю только тебя?

- Ну да, - неуверенно ответила девушка.

- Ты думаешь, почему он так держится? Чтобы тебя не расстраивать. Ты же ему дорога, вот он и беспокоится. О тебе.

Маша вздохнула. Как и любая девочка, она готова была поверить в любую мало-мальски правдоподобную чушь, лишь бы эта чушь совпадала с ее чувствами. К тому же тембр голоса Артура, цепляющий не то что за душу - прямо за подсознание, не оставлял места для сомнений.

- Так значит, он меня любит?

- Ну конечно, - кивнул Артур. – Я тебе больше скажу, есть шанс, что его вылечат. В ближайшие месяцы мы летим в одну южноамериканскую страну, там есть люди, которые ему могут помочь. Так что вот ты сейчас наорала на него, а он там сидит один, плачет, а опухоль-то растет от этого еще быстрее.

На Машу было больно смотреть. Только сейчас она поняла, как была неправа, обвиняя Павла, этого прекрасного, любящего человека, способного разрушить свою личную жизнь, только бы ей, Маше, было хорошо. Теперь поведение Павла казалось ей вполне логичным – он делал все, чтобы она ушла, но недостаточно усердно, потому что было видно, что ему нравится, как она готовит, убирается и хранит домашний очаг.

- Может, мне вернуться к нему? – сквозь слезы спросила она.

- Ни за что, - отрезал Артур. – Чтобы он страдал? Он еще на работе на тебя насмотрится, представь, что творится в его душе.