Уильям Хорвуд - Летнее Солнцестояние

— Рун, что это за тип?

— Тот, кого мы и ловили, — ответил Рун. — Будете охранять опушку до той поры, пока я не буду твердо уверен, что он уже не вернется...

Тишина сошлась над Брекеном. Лес остался далеко позади, он же устало брел по кочкам и промерзшим насквозь лужам. Ни пищи, ни крова, ни надежды... Один средь мертвой мерзлой пустоши. Назад возврата нет.

Так начался для него этот страшный день. Над головой шуршал сухой тростник, под ногами была твердая как камень, смерзшаяся болотная жижа. Брекену мучительно хотелось есть. За долгим кошмарным днем пришла морозная ночь. Наступил новый день, — снедаемый отчаянием Брекен пытался грызть стебли травы. Казалось, что опасности подстерегают его на каждом шагу. Еще один день. Холодный яркий свет солнца, при котором Брекен чувствовал себя беззащитным, словно блоха на открытой лапе. Ночь и стужа. День и ужас. Пронизывающие ветры, и он, покачивающийся от голода. Тело замерзшей насмерть птицы, изуродованное здешними, неведомыми ему хищниками. Он хотел было вонзить в мерзлую плоть зубы, когда вдруг с неба на него набросились вороны, и он вынужден был бежать от них под зловещее кружение черных птиц и оглушительное хлопанье их огромных крыльев.

И, наконец, Брекен столкнулся с самым ужасным, что только можно себе представить, — с вязкой болотной жижей. Подул теплый ветер, и уже вскоре травы стали заметно мягче, а земля почти оттаяла. Под его усталыми лапами захлюпала вода. Дальше — больше, Брекен начал вязнуть в болотной грязи. Все его брюхо было перепачкано липким илом, по которому он теперь полз. Все, что у него было в этой жизни, осталось далеко позади... Но кто скажет, что понуждает крота бороться со смертью? Какая сила заставляет его раз за разом извлекать из вязкой грязи усталые лапы?

Его продвижение (разве он понимал, куда он продвигается?) сильно замедлилось. Он знал, что нельзя останавливаться, ибо тогда его поглотит болотная трясина. Потом Брекена стало клонить в сон, он полз словно в полудреме. На небе вновь появилась огромная черная ворона, она кружила над ним, оглашая пустошь хриплым резким криком. Сжав зубы, Брекен продолжал ползти вперед, ведь любая, даже краткая, остановка была равносильна смерти.

Его старания не пропали даром. В конце концов Брекен приблизился к стене, которой заканчивалась северная часть болота. Земля здесь стала намного суше, и он поспешил взобраться на одну из кочек, оттуда влез еще выше, внезапно почувствовав запах сырой холодной норы. Вороны так и кружили у него над головой, и ему хотелось поскорее спрятаться от них в каком-нибудь укромном месте. Он пополз вдоль стены и внезапно увидел перед собой огромный круглый туннель (это была дренажная труба). Не долго думая, Брекен юркнул в него, и в тот же миг с неба обрушились черные крылья и просвистел страшный вороний клюв, едва не ухвативший его за задние лапы. Брекен отшатнулся в глубь туннеля и тут же понял, что тот слишком крут. Он попытался удержаться, широко расставив свои ослабевшие лапы, но это уже не помогло ему — он заскользил куда-то вниз по скользкому илистому дну странного туннеля. Брекен решил, что настал его смертный час.

Туннель закончился, едва успев начаться. Брекен увидел перед собой круг яркого света, мысленно представил себе, как летит с высокого обрыва, и в ужасе закрыл глаза. Однако падения так и не последовало — вместе с водой и жирной грязью он достаточно мягко съехал на дно бетонной дренажной канавы.

Когда он наконец открыл глаза, его изумленному взору предстали два крота, копавшихся в грязи, которая съехала вместе с ним из наклонного туннеля,— очевидно, они искали в ней червей или какую-то иную снедь. Выглядели эти кроты, что называется, не блестяще — худые, грязные, неухоженные. Почти сразу между незнакомцами вспыхнула драка, причем силы их были явно неравны. К тому моменту, когда Брекен понял, что здесь происходит, крот, который был послабее и помельче, уже сдал свои позиции и, прихрамывая, поспешил отойти в сторонку.

Его более мощный соперник вернулся к грязной куче, на которой восседал Брекен, и продолжил копаться в ней без былой спешки. Второй крот издалека наблюдал за этими раскопками — вдруг что-нибудь перепадет и ему.

На Брекена неожиданно нахлынула ярость. Он резко поднялся с земли. Неужели он бежал из Данктона только для того, чтобы вновь столкнуться с дерущимися кротами, да еще в таком непотребном и зловонном месте?

Ему разом вспомнились Рун и Мандрейк, боевики и смерть Кеана, Рут и Уиттир, все кроты, так или иначе угрожавшие ему в то или иное время, от сражений с которыми он уклонялся. Кровь ударила ему в голову. Он зарычал, угрожающе расставил когти и пошел в атаку на рывшегося в грязи кроте. Он не испытывал при этом ни малейшего страха и действовал совершенно бездумно. Лапы и когти работали так, словно в этой жизни он только и делал, что дрался, каждый удачный удар наполнял его сердце еще большим гневом и яростью. Противник, который явно превосходил его и размерами, и силой, сначала обомлел от неожиданности, затем испугался и решил не продолжать боя. Он опустил рыльце, выражая этим свою покорность воле победителя, и потрусил в дальний конец канавы.