Уильям Хорвуд - Летнее Солнцестояние

В тот момент, когда он заговорил об «утрате предводителя», боевики зашумели и недовольно загудели, поскольку всем им было понятно, что единственным претендентом на роль лидера мог быть только сам Рун, от которого они теперь и ждали приказаний и команд. Буррхед выступил с предложением избрать лидером «излишне скромного» Руна. Рун отнекивался, изображая колебания, заставил уговаривать себя, но в конце концов изволил согласиться. Все это время Рун дивился про себя тупости и примитивности собратьев.

Для того чтобы завладеть вожделенной властью, Руну оставалось всего ничего — привести боевиков в туннели Древней Системы и, разыскав в ее доисторических глубинах Мандрейка, обрушить на него всю мощь их гнева и негодования.

Руна несколько смущало одно достаточно странное обстоятельство — среди собравшихся не было ни одного уроженца Болотного Края.

— Что-то я жителей Болотного Края не вижу, — сказал он, обращаясь к Меккинсу, привлеченному в Бэрроу-Вэйл необычайным шумом и волнением.

— Болезнь, — тотчас ответил Меккинс, воспользовавшись приемом Келью. — Болотные жители мрут словно мухи. В эту пору такое с ними случается каждый год... Естественно, все они только и мечтают оказать тебе всяческую поддержку... Мне пришлось едва ли не силой удерживать группу кротов, буквально рвавшихся в бой, ты меня понимаешь... Где-где, а уж в наших краях не найдется ни единого крота, который любил бы Мандрейка. Но, боюсь, звать наших ребят сюда не стоит — уж слишком велик риск эпидемии.

Рун не любил Меккинса — тот всегда был непочтителен и самонадеян. К тому же Рун не верил ни единому его слову. Впрочем, такое поведение жителей Болотного Края давало Руну право осуществить давнюю мечту — расправиться с этим ненадежным народцем раз и навсегда, благо теперь у него есть серьезный повод.

Что до Меккинса, то он тихонько улизнул в Болотный Край. Он вынашивал собственные планы, как уберечь земляков от Руна. Однако прежде всего ему хотелось обеспечить безопасность Ребекки и Комфри. Их следовало не мешкая увести в какое-то иное место.

На то, чтобы добраться до Грота Темных Созвучий, у Мандрейка ушло два дня. Добравшись до центра подземного зала, он вновь принялся изрыгать проклятия и угрозы, обращаясь к Кроту Камня. Ему вторили сотни эхо, отражавшиеся стеной, в центре которой находилось резное изображение огромной каменной совы, но он не обращал на них никакого внимания. Одержимость и неведение наделили его едва ли не безграничной храбростью. Он считал, что Крот Камня находится где-то поблизости, и потому упорно старался вызвать его на поединок. Мандрейк чувствовал некую опасность, но она никак не связывалась в его сознании со странными устрашающими созвучиями, тем более что страх вообще был ему неведом. Мандрейк мог сразиться с любым врагом — кем бы и каким бы он ни был.

Виолета неприкаянно бродила по туннелям Древней Системы, то и дело оглашавшимся диким воем и ревом, но она никак не связывала эти жуткие звуки с «большим кротом», которого ей хотелось разыскать как можно быстрее, ибо она надеялась, что он сможет защитить ее от всех напастей и, возможно, поможет ее братикам. Виолета не понимала, что те уже мертвы.

Она нашла его в одном из туннелей, ведущих в большой грот. Большой крот крепко спал, но она растолкала его. Увидев малышку, он чрезвычайно смутился. Это был совсем не Крот Камня. И не Сара. И не Ребекка. Когда-то и он был маленьким. Да, правда, было это давным-давно...

Она стала плести какую-то чушь о Колтсфуте, Пипе, Биче и каком-то большом кроте. Возможно, она была лазутчиком. Какое коварство... Но его-то им не перехитрить. Он будет следить за ней, не отпустит ее от себя ни на шаг. Да, да! Мало того, он заставит малышку отвести его к Кроту Камня. Да, именно так — умно и с расчетом...

Виолета никак не могла взять в толк, о чем он говорит. В довершение ко всему этот крот то сердился, то смеялся. Он хотел, чтобы она отвела его к какому-то кроту камня, о котором она никогда даже и не слышала. Виолета настолько боялась его гнева, что послушно кивала головкой и принималась водить его по туннелям, — крошечная малютка впереди, огромный Мандрейк сзади.

— Какое коварство...— бормотал Мандрейк.— Они думают меня перехитрить... Не на того напали...

Он стал рассказывать ей о том, как одна его знакомая, которую звали Ребеккой, перестала слушаться его, а потом сбежала к этому самому кроту Камня.

Надо заметить, что в туннелях они были не одни — там находился еще один крот, который знал в этой системе все ходы и выходы. Он крался за этой странной парой, то замирая от ужаса в те мгновения, когда Мандрейк кричал на Виолету, то облегченно вздыхая, когда огромный крот сменял гнев на милость. Все это время он думал только о том, как бы выкрасть малютку из цепких лап Мандрейка.