Андрей Мороз - Рассвет

Ух ты — какие здесь звезды! Яркие, крупные — гораздо больше чем у нас. Желто-голубые и насыпаны очень щедро. А вот луны в местном небе не наблюдается. Впрочем не до нее сейчас — надо под ноги смотреть. Вывихнутая конечность одной из боевых единиц, отряду совсем ни к чему.

Аромат над весенней степью стоит — зашатаешься! В прямом смысле слова. Голова периодически едва заметно плывет и кружится. Адаптация и акклиматизация? Переизбыток кислорода? Впрочем, прислушиваться к внутренним ощущениям мне тоже особенно некогда. Мы с союзником беседуем. Обо всем понемногу. И о предстоящем деле, конечно.

— … Всех вырезать мы не сможем чисто физически. Наша задача на сегодня обескровить именно это племя. Киеренам потребуется достаточно много времени на то, чтобы собрать большой отряд из разных кочевий, — это я уже так для своих тезисно перевожу результат нашего с вождем, как минимум пятиминутного диалога. И все-таки «переводчик» понемногу раскочегаривается. «Отходит от контузии». Я даже периодически начинаю узнавать какие-то часто встречающиеся слова и расхожие фразы. Далеко не все и не всегда, но «лиха беда — начало», как говорится.

Через пять с небольшим часов добираемся до места. Нас встречают разведчики нугари, оставленные наблюдать за орочьим лагерем.

Исходя из их доклада: всё спокойно — вражеское племя отошло ко сну. Дозорных совсем немного. Их посты выявлены и взяты под наблюдение. После короткого «военного совета» под звездами — рассредотачиваемся согласно принятой диспозиции.

… Местность непосредственно вокруг стойбища — открытая и плоская как столешня. Последние сотни метров передвигаемся на четвереньках, а потом уже и вовсе ползем по-пластунски.

Запах лагеря киеренов послышался гораздо раньше, чем он стал визуально доступным. Неизбежная вонь хозяйственных отходов, тухлятины и навоза — лошадиного и человеческого, становится по мере нашего приближения, все плотней и гуще. Вот белым днем — тут мух кишит, наверное. Позади и справа, чуть подотстав, еле слышно, почти беззвучно — яростно матерится Сережик. На «мину» налетел, судя по всему, везунчик! Конскую или людскую уже неважно. Всё орки — вешайтесь! Данный персонаж подобного юмора не отдупляет и не прощает.

Мы подползаем максимально ближе к лагерю киеренов. Нугари останавливаются немного раньше. Все согласно плану. У нас своя задача, у «эльфов» — своя.

Киваю Нурлану, Сережику и Сербу. Расползаемся парами.

Где-то вне нашей видимости, к становищу такими же двойками сейчас стягиваются и остальные.

Бесшумно резать «орков» получится не более нескольких секунд. Ибо не кино про войну снимаем. Лагерь большой — «вигвамов» и народу много. Чей-нибудь суматошный крик быстро всколыхнет стойбище. Так что играть в бесплотных духов мщения и безжалостных призраков-невидимок долго не получится.

Мы с Нурланом не успеваем преодолеть намеченное оставшееся расстояние, когда необходимость в скрытности передвижения и вовсе отпадает.

Низкий и гортанный крик откуда-то слева, был на самом взлете оборван тихой молчаливой сталью и захлебнулся едва лишь успев прозвучать. Но и его хватило. Как и предполагалось.

Привстав на локте, снимаю со спины арбалет и одновременно даю отмашку Тару: «Начинайте!» Он в свою очередь машет рукой назад в сторону бугра, мимо которого мы недавно проползли. Ну: «всегда везти не может»

Через пару зависших в воздухе длинных секунд, из-за бугра яркой искрой во тьме — вылетает горящая стрела. Следом за ней еще, еще и еще. Красивое зрелище. Не уступит трассерам. Чуть не засмотрелся. Полюбовался бы подольше, да некогда.

«Зажигательными» стрелами — с наконечниками обмотанными тряпками, смоченными в каком-то составе, воины нугари быстрыми выстрелами поджигают «юрты» киеренов. Те — достаточно быстро и задорно, охотно разгораются.

Взьерошенные орки выбегают из своих «вигвамов» на уже вполне достаточно освешенное пространство и сразу попадают под массированный обстрел из множества длинных луков нугари.

Наш выход. Встав на колено, отстрелив по болту и отметавшись по множественным целям всеми имеющимися приблудами, с громким рычанием ломимся вперед. Паника и сумятица в стане врага достигают наивысшей степени.

Визг женщин и детей бьет по ушам. В нем тонут все остальные звуки. Даже звериные крики раненых. Только этот пронзительный многоголосый истошный визг и наш дикий животный рев расстилаются сейчас над полем и становищем. И еще кровавые сполохи огня и стремительно мечущиеся в инфернальной пляске смерти кривые тени. Длинные и короткие. Хаос и ужас… Война — чтоб её не знать и век не видеть!