Руслан Агишев - Взять своё [CИ]

— Толстяк, Бури, — Квин кивнул на стоявшие в углу высокие кувшины, обмотанные толстыми бечевками. — Давайте, за водой. Сегодня здесь все надо поразнюхать. Что и как, а после будем разбираться с рудой… Остальные, — он обвел взглядом присмиревших парней, не по наслышке знавших крутой нрав сотника. — Все здесь отдраить. Привести в порядок. Мы не свиньи, а бессмертные. И пока я дышу, так будем заканчивать каждый день. Всем ясно?!

Суровый нрав Квина, тогда еще сотника легиона, был известен каждому. Поэтому почти сорок легионеров тут же пришли в движение, перетряхивая и перелопачивая каждый уголок этой комнаты. Были выбиты матрасы и одеяла, ровно расставлены нары, отдраены здоровенные железные чаны для варки пищи…

«Вот, ты сотник, и стал рабом, — уже засыпая пробормотал Квин. — Ничего… Зато дальше уже падать некуда. Теперь можно лишь карабкаться вверх… Главное теперь не щелкать. Нужно предупредить всех, чтобы хорошенько глядели по сторонам и все примечали. В этой заднице может пригодиться любая мелочь, чтобы выбраться домой. А ведь сорок крепких парней могут сделать очень многое. Особенно, если выждать время и ударить тогда, когда никто не ждет». В голове его крутилось еще много разных мыслей — и о оставленной жене с двумя дочками, и об остальных парнях из легиона, и о Ледяном Владыке, вмораживающем людей в лед. Однако, вскоре, измученный впечатлениями организм сдался и он заснул.

Утро следующего дня, о котором им возвестил какой-то странный колокольный звон, принесло новые сюрпризы, которые, правда, поставили больше вопросов, чем ответов.

— Что это за звук? — недовольно заорал Толстяк, пытаясь натянуть одеяло на голову. — Бури, гномья отрыжка, это опять твои шутки?! Вот же дерьмо! Нам же говорили, что таким звоном они отмечают каждый рассвет. Чертовы недомерки! Аа-а! Кто ещ…

В этот момент его кто-то скидывает с места и он оказывается на каменном полу. Когда же Толстяк вскакивает с угрожающим ревом и откуда-то вытащенным обломком ножа, то оказывается нос к носу с Квином.

— А ну, подъем, сучьи дети! Вы не у себя дома, у мамкиной юбки! Хватит спать! Бури, хватит чмокать! Опять сиськи Рябой Тельмы во сне щупал? — Квин шел между нарами и скидывал каждого из замешкавшихся легионеров на каменный пол. — Забыли где вы? Или решили здесь до седых мудей сидеть? Мы рабы и чтобы жрать, должны рубить руду! Бури! На тебе готовка. Чтобы когда мы пришли, похлебка была готова. А сейчас выдай каждому, что-нибудь на зуб…

«Что-нибудь на зуб» оказалось большим ломтем каравая и смачным куском копченного мяса, казалось, способного насытить даже такого проглота, как Толстяк Хек. Собственно, о чем он довольно и заявил.

— Вот же, демонова отрыжка! Да здесь у рабов кормешка лучше чем у комтура. Командир, ты гляди! — с полным ртом, он сунул под нос Квину оставшуюся часть хлеба. — Как он пропечен, какой аромат, а ведь словно сегодня из печи! А грудинка!? Это конечно не свиные ребрышки под нежным соусом из турианских грибочков, но тоже очень даже съедобное, — Толстяк с хрустом стал разгрызать попавшуюся ему кость, напоминая сейчас бойцовского пса. — А что, жить кажись, можно.

«Можно. Тостяк Хек, хотя бы в этом прав. На жратве владыка явно не экономит». Квин неосознанно назвал своего пленителя Владыкой. «Потом и каморку нашу знатно обустроили… А ведь знаю, как живут рабы. Бывал на плантациях Хореза…». На какое-то мгновение перед его глазами промелькнули яркие образы прошлого — вонючие норы со спящими в притирку рабами, склизкие куски гнилой брюквы в воде вместо похлебки, свистящие звуки кожаной плети, раздирающей кожу до кости. «Да, у нас здесь райские условия… Странно все это. Очень странно. Уж не готовят ли нас к чему-то другому, более ужасному…».

Однако, дальнейшие события показали, что по настоящему странного он-то еще и не видел. Все эти кусочки, что Квин приметил, оказались всего лишь цветочками.

— Командир! Скорее! — из-за очередного поворота тоннеля вдруг донесся топот и взбудораженные и удивленные крики. — Это надо видеть! — из темноты почти вылетел один из легионеров, посланный Квином вперед, и, расталкивая всех перед собой, подбежал к сотнику. — Скорее! Я такого никогда не видел…

Нахмурившийся Квин сразу же сделал знак остальным приготовить оружие, их кирки. И сам тоже схватился за удобную рукоять, с удовлетворением ощущая успокаивающую тяжесть металла. «Если уж Молчун не может закрыть рот, значит за поворотом, действительно, есть что-то необыкновенное!».