Робин Хобб - Пой вместе с ветром

— И я не забуду, — упрямо выдавила Ки. — Дважды я дала тебе возможность отомстить, не замарав рук кровью.

— И это я помню, — холодно ответствовала Рибеке. — Я отказываю тебе в твоей просьбе. А теперь ступай, возчица-ромни, и ни слова более, пока я не забыла, что собиралась сдерживать ветер, пока твой фургон не окажется в безопасности. Эти уж мне ромни!.. Они уже и с Заклинательницами торгуются! Дай им палец, всю руку откусят. Есть ли еще под небом такой упрямый народ?.. Иди же, и да пребудет с тобой не скажу чтобы моя благосклонность — просто безгневное напутствие. Ступай, зная, что я помню все происшедшее между нами. Но — ни слова!..

— Уже ушли, — вмешался Вандиен, легонько встряхивая Ки и предупреждая ее взглядом. Все же он не смог удержаться и добавил: — Что ж, всего вам хорошего, добрые рыбаки! Я, правда, так и не научился жонглировать, но, надеюсь, в нынешний праздник вы славно поразвлеклись…

Нагнувшись, он ухватил за задние лапы одну из блаженно разомлевших скилий. Ки безнадежно вздохнула и взялась за передние лапы. Вдвоем они кое-как выволокли животное из двери и затащили в кузов фургона. Снаружи уже начинал буйствовать ветер — предвестник небывалого шторма, обещанного Рибеке. Вандиен и Ки, торопясь, грузили скилий в фургон. Когда они выносили последнюю, Саша вдруг нарушила молчание.

— До свидания, Ки! — прозвенел ее голосок. Она посмотрела в нечеловеческое лицо Рибеке, потом снова на Ки: — Даже когда я стану совсем-совсем Заклинательницей и сильно переменюсь, ты всегда узнаешь меня вот по этому ромнийскому шарфику! Я тебя никогда не забуду!

— Во имя Луны!.. — ахнула Ки. Девчушка весело махала ей ярким платком, прощаясь.

— Лучше не думай ни о чем, — посоветовал Вандиен, затаскивая скилью в фургон.

— Вперед! — стоя в дверях, властно приказала Рибеке, и серые рванулись с места, не дав Ки с Вандиеном толком усесться.

— Как жалко, что ему придется остаться со шрамом, — задумчиво проговорила Джени, глядя, как ночная темнота поглощает фургон. — Он был так добр к нам…

Рибеке подняла руку, и ветер мгновенно усилился. Синие одеяния Заклинательницы клубились и развевались. Она посмотрела на Джени, и безгубая улыбка разрезала лицо пополам.

— Мне следовало бы стыдиться своего мягкосердечия… — пробормотала она, глядя на дорогу, взбиравшуюся вверх по склону утеса. Потом обернулась к Джени и посмотрела на нее, как на любимого ребенка, которому решительно невозможно ни в чем отказать. — Пусть потерпит еще годик-другой, — сказала она. — Пусть как следует удивится тому, какие живительные силы вдруг обнаружились в его теле…

— Спасибо тебе, — прошептала Джени.

— Вперед, Дреш, — приказала Рибеке, словно и не услышав ее слов благодарности. Колдун двинулся вперед на сведенных судорогой ногах, перемещавшихся отнюдь не по его воле. Его лицо корчилось в немом крике, но даже и закричать ему уже не было дано.

Они вышли, и ветер так бухнул дверью за их спинами, что вся гостиница содрогнулась.

Порывистый ветер бился в дощатые стены кабинки, слегка покачивая фургон. Ки лежала с открытыми глазами, вслушиваясь в шорохи и скрипы. Серый утренний свет понемногу пробивался сквозь щелочку ставней. Кое-как выпутавшись из мятых одеял и меховых покрывал, Ки рискованно свесилась через край спальной лавки и выглянула в маленькое окошечко. Громадные серые тяжеловозы стояли, подставив необъятные крупы ветру, который развевал их густые хвосты и длинные гривы. Здесь, в пологих холмах, было полным-полно сладкой сочной травы, и кони мирно паслись, не обращая особого внимания на бурю.

— Между прочим, уже утро, — сказала Ки, заползая обратно под одеяло и устраиваясь поуютнее.

— Ну так и что с того? — пробурчал Вандиен.

— А то, что у нас ни гроша и полон фургон беременных скилий…

— Как по-твоему, к полудню что-нибудь переменится? — поинтересовался Вандиен.

— Ни в коем случае. — У Ки все еще болели все мышцы, а постель была до того удобной и мягкой, не говоря уже о тепле другого человеческого тела, что она в кои веки раз решила поддаться искушению.

Спустя некоторое время в ее мозгу медленно выкристаллизовалась блистательная идея.

— Твой шрам… — лениво проговорила она. — Ты в самом деле хочешь, чтобы я его в упор не видела?

— Ки, — взмолился Вандиен, — оставь, прошу тебя! Не втирай! Ну, сделал глупость, с кем не бывает? Давай притворимся, что ничего не было. Неужели у нас не может быть все по-прежнему, так, как было до этого долбаного Храмового Отлива?..