Робин Хобб - Пой вместе с ветром

Озабоченное выражение на лице Ки сменила кривая усмешка. Да, пускай попыхтит. Она подъедет туда к нему денек этак на одиннадцатый, когда он ей на шею готов будет прыгнуть. Такому, как он, задиристому петушку не помешает разок вымочить перышки.

Ки потянула носом, принюхиваясь. Потом поднялась на сиденье во весь рост. Стройное, худенькое тело покачивалось в такт движениям фургона, переваливавшегося на ухабах: Ки потягивалась, разминая онемевшие от долгого сиденья мышцы. Зеленые глаза щурились, пытаясь рассмотреть сквозь чащу, что там, впереди. Дорога состояла из сплошных поворотов, не больно присмотришься. Река еще не показалась, но Ки чувствовала ее близость по влажному запаху в воздухе. И еще по тому, как оживились и насторожили уши серые кони. Ки привычно посмотрела на солнце, потом безразлично пожала плечами. Решено: она выедет к реке и там заночует. Горькухи никуда от нее не убегут. Она остановится пораньше и пустит лошадей попастись, а сама как следует вымоется. И Ки вновь устроилась на сиденье, подумав о том, как славно будет опять ощутить себя чистой.

По мере приближения к реке деревья стали редеть, уступая место широкому заливному лугу, окаймленному кустарником. Сухие сучья и мусор, запутавшийся в траве, указывали границы весенних разливов реки. Осень раскрасила луговую траву во все оттенки желтых и бурых цветов. Ки свернула с проселка и поехала вдоль реки; Высокие колеса хрустели подсохшими стоячими стеблями. Тяжеловозы мотали огромными головами: тянуть стало труднее, и им это не нравилось. Ки, однако, не давала им поблажки, пока не обнаружила то, что искала: уютную, огражденную кустами полянку прямо на берегу. Здесь были и трава для коней, и обширная мелководная заводь, в которой можно выкупаться.

Послеполуденное солнце еще пригревало косыми лучами, когда она кончила распрягать серых и пустила пастись. Степенный, уравновешенный Сигмунд принялся щипать и пережевывать жесткую пищу, Сигурд же для начала опрокинулся на спину и начал валяться, блаженно почесываясь о колючие кочки. Ки невольно улыбнулась. Ей не приходилось бояться, что серые куда-нибудь денутся. Они не ведают другого дома, кроме своего фургона, и даже без привязи далеко не уйдут.

Устройство стоянки не отняло много времени. Для начала Ки проверила груз, подергав крепежные веревки: не ослабли ли они и не перетерлись ли после целого дня тряски? Нет, все было в порядке. Остаток дня и весь вечер принадлежали ей безраздельно.

Вновь забравшись на фургонное сиденье, Ки отодвинула в сторону дверцу кабинки. Глаза не сразу привыкли к относительным потемкам там, внутри. Маленькое окошко была забрано ставнями, так что внутрь проникали лишь слабенькие лучики света. Ки отвернула четыре задвижки, запиравшие ставню, и откинула деревянную створку. В открытый проем сейчас же ворвался речной ветерок. Зима была не за горами; Ки подумала о том, что надо будет купить кусочек промасленной кожи и затянуть им окно. Такая кожа худо-бедно пропускает свет, а от сквозняков все-таки защищает. Можно было бы вставить и стекло, но стекло стоило слишком дорого и к тому же могло не выдержать напряжения, ведь во время движения каждая доска и планка фургона ходила ходуном… Ладно, сказала себе Ки. Беспокоиться об этом будем потом.

Ки сняла с гвоздика чистую рубашку и кожаный поясок. Немного помедлила — и достала из ящичка флакон с душистым маслом. То, что она купила это масло, само по себе было глупостью, а уж раскупоривать его прямо здесь, где и нюхать-то было некому, кроме нее самой, — глупостью вдвойне. Ну и что. Мелкие глупости тоже надо было иногда совершать.

Выйдя на бережок, Ки сбросила с ног сапоги, стянула через голову блузу, потом расстегнула юбку, и широкая юбка свалилась к ногам. Ки перешагнула через ворох и положила сверху чистую рубашку и пузырек с маслом. Потом расплела две толстые косы — такова была ее дорожная прическа, иначе волосы мигом превратились бы в колтун, — и густая русая волна рассыпалась по спине и плечам. Пахли волосы пылью и потом.

С реки веяло прохладой, и тело покрылось гусиной кожей. Ки пробрала было дрожь, но она решительно укрепила свой дух и, разбежавшись по береговой гальке, плашмя бухнулась в воду. Холодная вода оглушила ее. Ки вынырнула, отплевываясь и отдуваясь. Хватая ртом воздух, она подцепила с близкого дна пригоршню черного песка и принялась драить им свою кожу. Очень скоро все ее тело порозовело и прямо-таки засветилось от холода и чистоты.