Аннетт Мари - Выпусти бурю

Их сознания спутались, они терзали слабости друг друга, пока не осталось только горькое желание Натании причинить боль и безумное желание Пайпер не подвести любимых. Они столкнулись, огонь и боль, они разорвались на клинки эмоций друг друга.

«Впусти меня! — кричала Натания где-то в ее голове. — Тебе не победить!»

Пайпер боролась с ненавистью женщины. Она снова ощущала боль и одиночество, потерю и отчаяние, бесконечные годы, за которые безумие в ней усиливалось. Ее душа привязана к безжизненному камню. Предательство возлюбленных, которое она вспоминала в плену снова и снова, ведь только это осталось с ней. Это терзало ее. Одну.

Она так долго была одна.

Сочувствие заполнило разум Пайпер.

«Не смей жалеть меня, — яростно завизжала Натания. — Прочь! Теперь это тело мое!»

Пайпер должна была злиться или даже ненавидеть женщину, что пыталась уничтожить ее. Но нити души Натании сплетались с ней, и она не могла. Она ощущала лишь сострадание. И все ужасные поступки Натании все еще не были такими же подлыми, как поступок Маахеса и Ниртарота с ней.

«Нет! — выла Натания. — Хватит!»

Одиночество. Сотни лет одиночества в плену. И еще сотня. И еще. Только уединение, невыносимая боль и растущее безумие, и этому не было конца. Сочувствие пропитало истерзанный разум Пайпер. Натания так сильно пострадала. Она не заслужила того, что они сделали, и не заслужила ненависти Пайпер.

Любовь поднялась из глубины вслед за сочувствием: ее любовь к Эшу, друзьям и семье — и ненависть Натании не могла коснуться этой эмоции. И с силой, рожденной из этой любви, она прорезала защиту женщины, добралась до нее и, не думая, предложила безмолвное сочувствие боли Натании.

И в странном темном месте в их спутанных сознаниях Натания закричала от боли и отчаяния. Ее воля к сражению разбилась, и борьба между ними угасла.

Натания плакала.

Сидя на мягких матах, Пайпер прижимала женщину к себе. Они сидели в углу тренировочного зала в Консульстве Гриффитса. Ближняя стена была в оружии всех форм и размеров, дальнюю стену украшали мишени и куклы в форме людей.

Пайпер осмотрелась, обнимая Натанию. Сюда она уходила, когда была ученицей, в тихое место, где могла спрятаться, когда все было плохо — в этой комнате она ощущала себя сильной, тут она управляла ситуацией, это место она любила. Теперь оно было только в ее памяти.

Это и было воспоминание. Ее воспоминание. Они с Натанией были в ее разуме, а не наоборот.

Пайпер потирал плечо Натании, женщина всхлипывала, ее тело содрогалось. Она ощутила разум и душу Натании, это разбило ее сердце. Слезы лились по ее лицу, капали с ее подбородка.

— Почему, — плакала Натания, — ты такая мягкая?

Пайпер продолжила потирать ее плечо.

— Как я могу ненавидеть тебя?

— Ты ненавидела меня до этого.

— Раньше я не понимала.

— Я могла победить, — плакала Натания. — Если бы ты не… — всхлипывала она. — Я любила их. Почему они так поступили?

Она крепче обняла Натанию. Женщина любила Маахеса и Ниртарота всем сердцем, она хотела лишь любви в ответ. Им нравилась идея — сильная и уверенная женщина, что смело влекла их обоих — но они не любили ее по-настоящему. Она была игрушкой, наградой. Они не испытывали сильных чувств. Они не любили ее.

Пайпер не думала об это, когда отпустила негатив и укутала Натанию сочувствием.

Она просто хотела хоть немного облегчить боль женщины. Она не ожидала, что это сломает волю Натании к сражению. Она ничего не ожидала.

Она отодвинулась и убрала руки от Натании. Женщина вытерла щеки и убрала волосы с лица. Она посмотрела на Пайпер.

— Я просто хотела шанс пожить еще раз, попробовать.

Пайпер коснулась ее руки.

— Я знаю. Все хорошо.

Слезы покатились по ее лицу.

— Не заставляй меня возвращаться. Я не выдержу… Я не могу… нет…

Пайпер сжала ее руку и нежно улыбнулась.

— Тебе не нужно возвращаться. Не знаю, что будет дальше, есть ли после этого другая жизнь или только покой, но твое время давно прошло.

Надежда с болью озарила глаза Натании.

— Так… все кончено?

— Думаю, да.

— Пожалуйста, — прошептала она, сжимая Пайпер. — Я просто хочу, чтобы это закончилось.

Пайпер обняла Натанию, прижала ее к себе, как расстроенного ребенка.

— Закрой глаза, — шепнула она Натании.

Та уткнулась лицом в плечо Пайпер, крепко прижалась, как одинокий ребенок, которому было очень больно. Пайпер закрыла глаза и сосредоточилась на любви и сострадании. Она окутала ими Натанию, заполняя раны, оставленные предательством и заточением, успокаивая бурлящую ненависть и едкую горечь.