Даниил Ященко - Двенадцатый [СИ]

Кое-кто из более старых его соседей признал некоторое фамильное сходство непонятно откуда взявшегося телохранителя с мятежным Бравуэссом Тин-Лаэрдинном, дедом Канна, и начались перешептывания.

-Сами отступники прислали родственника на коронацию царевны.

-Говорят, он сопровождал ее еще из людских земель.

-А я слышал, будто они любовники, и род отступников, сразу после коронации, будет особо приближен к трону.

Все раздававшиеся за его спиной шепотки Канн прекрасно слышал, но не подавал виду, в конце концов, он теперь в свите королевы, а придворные все одинаковы, будь то в человеческий двор, эльфийский, гномий, или какой другой расы. Однако после последней фразы он все же обернулся с таким взглядом, словно собирался тотчас бросить вызов, но сдержал гнев и пообещал себе позвенеть сталью с неосторожно высказавшимся эльфом сразу после коронации.

Торжественный поезд, тем временем, уже двигался по улице, ведущий к главной святыне Ночных эльфов - исполинскому монументу, изображающей Всемирную пирамиду. Копыта лошадей ступали по лепесткам полевых цветов, бросаемых толпой над головой новой правительницы. Невдалеке засвистели флейты, ударил серебряный колокол. Кортеж остановился у монумента. Найтари спешилась с помощью двух старых эльфов (старость их скорее угадывалась по белесым глазам и уставшим лицам, ибо над эльфами не властно время), Канн тоже соскочил с коня, остальные же остались в седлах. Самый старый из трех служителей культа протянул девушке символический клинок с широким фигурным лезвием и простенькой рукоятью - меч ее недалекого предка, основавшего Дракмор - и тонкий адамантовый обруч с золотой чеканкой.

-Служить и править, - сказал он.

-В мире и войне, во тьме и свете, - преклонив колени ответила королева.

Служитель, можно даже сказать священник, возложил диадему ей на голову и поцеловал в макушку. Найтари выпрямилась.

Вооруженные эльфы и немногочисленные люди забряцали своим оружием, остальные захлопали в ладони.

-Вечного царствования королеве, - грянул дружный хор тысяч голосов.

Один за другим старшины родов и командиры воинских соединений подходили к дочери Ун'Шаллаха и присягали на вечную верность. Последним перед ней склонился Канн.

-От имени древнего рода Тин-Лаэрдинн, помнящего времена Эльфаррана Славного, - по толпе прошелся шепоток - не забылось за долгие века имя отступников, - Выражаю моей королеве искреннюю свою преданность и покорность пред ее волей.

Изучившая за время пребывания у барона Гаррота историю своей страны, Найтари знала о роде Тин-Лаэрдинн, но не выказала ни малейшего смущения тем, что принимает от ренегата королевскую присягу. Она даже предполагала, что ее скрытный спутник-полуэльф вполне может оказаться последним из этого мятежного рода.

-Я принимаю твою присягу, Канн Тин-Лаэрдинн, несмотря на то, что кровь твоя разбавлена человеческой, - шепоты в толпе усилились - еще никогда полукровка не приносил эльфийским владыкам клятву верности от имени старейшего рода, - Встань, мой верный нойонер (телохранитель, первый придворный) .

Старшины прямо остолбенели. Не успела эта девчонка взойти на престол отца, а уже дала такую пощечину их чести. Многие смирились, приученные за века правления Ун'Шаллаха, что королю виднее, но нашлись и те, кто тихо возроптал, правда открыто никто не возмутился, равно как и в ответное оскорбление в виде громкого ухода с церемонии не совершил никто...

Так в древнем королевстве воцарился законный правитель. На некоторое время установились порядок и спокойствие, как для дракморского народа, так и персонально для его правительницы. Лишь Канн ходил по перестроенному дворцу ровно тень в своем черном плаще, стреляя во всех встречных-пеперечных острым взглядом пытливых и холодных глаз, в глубине которых все же пылала тщательно скрываемая и подавляемая искорка.

Оба, королева и ее охранник, знали, что где-то там, неизвестно где, за укрывавшими Дракмор горами страстно жаждущие камень и жизнь Найтари маг Салкандо и приснопамятный черный, и что они не дремлют, а не спеша, продумывая и взвешивая идут к своей цели. Второму-то явно некуда торопиться - в его распоряжении Вечность, а Салкандо готов терпеть ради заведомого успеха хоть десятилетия.

9

Загадочный южный предел. Горячее море, вполне оправдывающее свое название, плещет исходящие паром волны на более холодный песок берега. У самой кромки воды, чье прикосновение обжигает, переступает с ноги на ногу смирный гнедой жеребец. Его седок расположился чуть поодаль, разлегшись на теплом песке и нежа, будто ящерица, старые кости в лучах немилосердно палящего солнца. Человек этот привык к жару своей страны и чувствовал себя вполне комфортно в бессчетных локтях материи и плаще, наполовину состоящем из ткани, наполовину из перьев экзотических здесь совы, грифа и серого голубя. Глаза его медленно закрывались, Морфей медленно завоевывал сознание. Все-таки годы берут свое. Лет 10-15 назад он бы и не заметил пятичасовой скачки по родным пескам. А тут на тебе, грудой сполз с коня и запыхался, ровно именно он, а не поименованное благородное животное с юго-востока, нес ношу на собственной спине.