Маргарита Ардо - Дракон нашего времени [СИ]

— Как это не стоит? — возмутилась я. — Ведь говорят о нашем будущем ребенке!

— Но жизнь королевской особы всегда расписана и строго определена, — нахмурил брови король. — Так было веками. Долг превыше всего.

— А вы счастливы, ваше величество? — спросила я.

— При чем тут это? — поджал губы король.

— Я согласна, дисциплина — это хорошо. Меня папа тоже приучал к дисциплине: мороз -40, в классе никого нет, одна я сижу и учительница с красным носом. Ноги болят, а на тренировку всё равно ведут. Я не сачок, и ребёнку нашему тоже не позволю быть лентяем. В этом вы правы. Но нельзя же всё настолько регламентировать. И свобода тоже нужна. Ведь счастье в свободе! А счастливый король и о счастье людей будет лучше печься, правда?

Дорризоэн задумался, потом произнес глухо и совсем не радостно:

— О счастье люди будут заботиться сами. Дело короля — обеспечить закон и порядок. И процветание государства.

— Вы совершенно правы, ваше величество, — сказал Иррандо. — Простите мою супругу, она ещё слишком недолго живет здесь, в нашем мире. Ей сложно понять всё сразу.

Мне стало обидно, а короля откровенно жалко. После моих слов он превратился в насупленную печалью тучу. Я встала из-за стола, отбросив руку Иррандо, и направилась к Дорризоэну. Он посмотрел на меня непонимающе, всё ещё чем-то удрученный.

Эх, король-не-король, а человеческий фактор никто не отменял.

Я вздохнула и сказала:

— Ваше величество, вы такой добрый и хороший. И справедливый, не зря вас так назвали. Но очень хочется, чтобы и вы были счастливы! Простите, если чем-то огорчила вас! И мне рано делить шкуру не убитого медведя, и вам. Может, я что-то не понимаю, может, вы.

Король встал, огромный рядом со мной, шире, но ниже Иррандо, похожий на пожилого, горделивого льва и осанкой, и седой шевелюрой, и крупными, породистыми руками, унизанными перстнями. И я продолжила:

— Я абсолютно точно не буду с вами всегда соглашаться, ваше величество. А вы со мной. А Иррандо с нами. И это нормально. Дедушки и родители всегда ссорятся, когда речь идет о воспитании. Вот мой дедушка один раз папу из-за меня даже стукнул. Правда-правда. А вы же нашему будущему малышу почти дедушка. А нам — папа…

И, повинуясь инстинкту, я зажмурилась и обняла короля, как своего. Ведь родного я не увижу, а этот тоже человек, пусть с бородой и в мантии, и дочка у него умерла, и жены нет. Совсем один, бедненький. Как он может говорить о счастье, если сам его не имеет?

Вырываться король не стал, замер на секунду, потом похлопал меня аккуратно по спине. Сказал тихо, чтобы слышала только я:

— Умница, девочка.

Я с удовлетворением вздохнула и отстранилась. Иррандо, слуги и музыканты пялились на меня ошарашенно. А вот у короля взгляд изменился, подобрел, что ли.

— Давайте жить дружно? — улыбнулась я. — А, ваше величество?

— Давайте, — кивнул он, ещё больше поражая присутствующих.

— И давайте не кричать друг другу через пятиметровый стол, чтобы связки не сорвать. Мы пересядем поближе к вам, а?

— Пожалуйте, — согласился король.

Я отодвинула стул и села по его левую руку. Иррандо ничего не оставалось, как пересесть по правую. И Дорризоэн Второй Справедливый вдруг улыбнулся.

— Что ты себе позволяешь, Аня?! — гневно сверкнул глазами Иррандо, стоило нам вернуться в свои палаты. — Тебя не воспитали согласно этикету, я понимаю! Но это не кузнец из Эррадеи, и даже не я, это король! Ты должна понимать!

Я поджала губы.

— А чего ты на меня голос повышаешь?

— Так не подобает! — не успокаивался Иррандо. — Так нельзя! Невозможно!

— Король, между прочим, тоже человек. И я — человек, и наш будущий малыш! И я не буду кивать на всё согласно. Я не инкубатор и не бесправная молчаливая прислужница! — я тоже не сдержалась и заговорила громче. — Говорить надо всегда! Нам языки даны не просто чтобы целоваться!

— Я знал, что с тобой будут проблемы…

— Ага, ты знал, зачем же женился? — насупилась я. — Ну да, ну да, выбора не было.

— Женился, потому что люблю, — грозно и совсем не ласково буркнул Иррандо. — Но не собираюсь из-за тебя краснеть. И так уже весь двор говорит о твоей невоспитанности невесть что! Я молчал, но ты решила добраться со своими феминистскими штучками до самого короля!

— Ах так? Какая есть, я тебя не устраиваю?! Тебе стыдно? — возмущение вскипело во мне. — Так имей в виду, тебе самому надо быть достойным короля, чтобы короля воспитать. А королю не бывает стыдно! Он устанавливает законы и тенденции, понял? И не расшаркивается перед сильными мира сего: как скажете, чего угодно… Фу таким быть!