Андрей Астахов - Дурная кровь (СИ)

— Я так понимаю, что эта писулька заканчивается словами: «Хрен тебе, Бере Беренсон, должность ты не получишь»? — спросил Бере.

Ван Затц сухо рассмеялся.

— О, нет! — ответил он. — Я всего лишь напомнил тебе, каким ты был студентом. Видишь ли, я давно понял одну очень важную вещь — окружающие нас люди воспринимают нас совсем по-другому, и порой очень полезно узнать их мнение. Ты закончил этот университет почти восемнадцать лет назад, и с тех пор многое изменилось. То, что в прошлые времена считалось милыми чудачествами, сегодня неприемлемо.

— Спасибо, что напомнили. Но если по сути — вы берете меня на кафедру или нет?

— Знаешь, Бере, смотрю я на тебя и удивляюсь: где же твоя гордыня, та самая о которой писал магистр Пеланис? Ты должен понимать, что должность, на которую ты претендуешь — это самая начальная ступень университетской карьеры. Это работа для зеленых честолюбивых выпускников, только-только получивших диплом бакалавра. Ты же опытный, умудренный жизнью человек, неплохой маг, судя по тому, что я о тебе слышал. О твоих подвигах в Совете упоминают нередко. Кстати, а почему ты решил уйти в отставку?

— Потому что кроме шрамов и врагов на этой работе я ничего себе не заработал. А мне чертовски хочется на старости лет пожить в собственном доме и поспать в нормальной постели, желательно в обществе любящей жены.

— Неужели дела у тебя так плохи, а?

— Наверное, я сделал ошибку, когда решил прийти сюда, — Бере встал со стула. — Мое почтение, господин декан.

— Постой, — Ван Затц поднялся, оперся ладонями на стол, наклонился к гостю, понизил голос. — На самом деле твое появление в этом кабинете сегодня — это подарок судьбы для меня. Именно такой человек как ты мне сегодня просто необходим.

— Да? — Бере совершенно не ожидал услышать нечто подобное. — И почему же?

— Потому что мастер Бенедиктус, наш почтеннейший знаток древних мистических культов, и его очаровательная внученька несколько… запустили ту работу, которой должны были заниматься. Я ничуть этим не удивлен: за последние годы Бенедиктус очень сильно сдал. Склероз, диабет, сердце — словом, возраст. Большую часть его работы в архиве делала Анжелис. — Ван Затц помолчал. — Двадцатидвухлетняя девушка делала то, чем должен в идеале заниматься опытный и подготовленный маг-скриптолог. Бенедиктус считал, что она справляется, а я — нет. Так что сейчас я ожидаю, что новый сотрудник наведет в наших делах порядок. Это надо сделать в ближайшие сроки, пока новый второй лектор не вступит в должность.

— Вот как? А кого, если не секрет, вы планируете на эту должность?

— Это будут решать там, — Ван Затц показал наманикюренным пальцем в потолок. — И вот тебе мой совет, Бере: если ты намерен задержаться в университете, оставь свои солдафонские привычки и не старайся узнать то, что тебе не положено.

— Секрет, значит, — Бере развел руками. — Ну что ж, попробуем вести себя хорошо. Какое жалование вы мне положите, мэтр?

— Для начала обычное жалование лаборанта. Если покажешь себя хорошо, я обещаю устроить тебе персональный грант. Ну, и конечно режим благоприятствования для научной работы. Ты еще не забыл древние языки?

— Думаю, что нет.

— Хорошо. Сегодня я представлю Совету твою кандидатуру на должность лаборанта-скриптолога. Думаю, Совет не станет возражать, но все формальности займут дня три-четыре. Зайди ко мне в начале следующей недели. Как только приказ о твоем приеме на работу будет подписан ректором, получишь небольшой аванс. И позволь, я дам тебе совет, как его лучше потратить — купи себе новую одежду и башмаки.

— Непременно, мэтр Арно, — Бере поклонился с преувеличенной церемонностью. — Слезно благодарю за оказанное мне внимание и положительное решение вопроса. Я буду с трепетом в душе ожидать решения Совета.

— Не сомневаюсь. Можешь идти, у меня еще много дел.

— «Жалкий червь, — подумал Арно Ван Затц, когда Бере Беренсон вышел из его кабинета. — Проклятый неудачник. Сидит по уши в дерьме, но даже в этом состоянии пытается показать свой гонор. Жаль, что ситуация складывается серьезная, я бы с этим скоморохом по-другому поговорил бы…»

— «Надутая чванная бездарная обезьяна, — подумал Бере, выходя из приемной декана. — Прямо облагодетельствовал меня, чтоб его разорвало! Но что-то тут нечисто, кишками чую. Сдается мне, что сиятельный мэтр Арно чего-то недоговаривает. А вот чего? Интересно бы узнать…»

В таверне «Дженна-распутница», расположенной в одном квартале от кампуса, было тихо, прохладно, пахло жареным беконом, ванильными сухарями и свежим пивом. Многолюдно тут бывало только по вечерам, а пока Бере оказался единственным гостем. Дядюшка Густаво как всегда восседал за своей конторкой с большой кружкой эля в руке. Бере подошел ближе и поклонился.