Андрей Астахов - Дурная кровь (СИ)

— Интересно. Я не знал, что Ванхарт был безумен.

— Все это случилось почти пятьдесят лет назад и никогда не афишировалось.

— А почему архивы попали в нашу библиотеку всего несколько месяцев назад?

— Потому что доченька Ванхарта решила, что при ее жизни все труды великого батюшки останутся в их доме. После ее смерти внуки Ванхарта поспешили избавиться от легендарного наследия деда. Исполнили, так сказать, его посмертную волю. Все эти горы ветхой исписанной воняющей плесенью и мышами бумаги и пергаментов им были совершенно ни к чему. Их перевезли в университет, попросту свалили в одном из дальних углов библиотеки, и несколько месяцев ими никто не занимался, пока Бенедиктус ни с того, ни с сего не вспомнил о них.

— Я могу взглянуть на эти тексты?

— Зачем тебе это нужно? Ты что, знаешь древневанагримский?

— Не знаю, но мне просто интересно.

— Лучше взгляни на это, — Ван Затц показал пальцем на тубус в руках Бере. — Больше пользы будет. И вот что еще: никому ни слова о нашем с тобой сегодняшнем разговоре и о задании, которое я тебе дал. Не стоит афишировать некоторые тонкости нашей научной кухни.

Конечно, не стоит всего этого афишировать, подумал Бере уже на улице. А сюжет ведь древний, как стены этого города, как земля, на которой он стоит — имеется академический треугольник из бездарного начальника, выскочки с неизвестными, но очень могущественными покровителями, которого к этому начальнику определили, и рядового сотрудника, которому за очень скромное вознаграждение, а чаще за «спасибо», предстоит выполнять работу за обеих поименованных персон.

Бере хмыкнул, втянул ноздрями запах улицы. Пахло морозным вечером, дымом печей и каминов, конским навозом — а еще жареной на вертеле бараниной. Чудесный запах жаркого шел со стороны маленькой таверны с баранкой на вывеске и медными накладками на дверях.

Он вышел из таверны, пряча под плащом два фунта отлично прожаренного, сдобренного луком, перцем и мускатом кебаба, уложенного в глиняный горшочек и аккуратно завернутого в чистую холстину — их с Фесом сегодняшний ужин. Грифон, правда, просил сосиски с горчицей, но бакалейщик наверняка уже закрылся. И потом, Бере всегда испытывал недоверие к колбасам, одним богам известно, что туда эти колбасники подмешивают.

Бакалейщик действительно закрыл свою лавку, но булочная у кампуса была открыта.

— Ого, почтенный мастер наконец-то при деньгах! — воскликнул Тони-булочник, когда маг вручил ему две гинеи долга. — Спасибо, что помнишь о своих долгах.

— Спасибо, что не напоминаешь о них постоянно. Дай мне круглый крестьянский хлеб, полфунта гвардейского табаку и бутылку хорошего вина.

Фес восседал в кресле с самым таинственным видом. Он даже не изменил позы, когда Бере выложил на столик свою ношу и пояснил, что же он прикупил на ужин.

— Баранина? — только и сказал он. — Жареная на вертеле? Отлично. А сосиски?

— В другой раз. Я не успел в бакалею до закрытия.

— Бере, я разобрался с запиской.

— И потому у тебя такой вид, будто ты прислушиваешься к каждому шуму на улице?

— Я горжусь собой. Признаться, мне пришлось поломать над этой загадкой голову.

— Сейчас я принесу тарелки, и ты мне все расскажешь.

— Я с самого начала подумал, что это шифр, — Фес соскочил с кресла и прошел за Бере в кухню. — Чем еще могут быть бессмысленные слова на бессмысленном языке? Записи Бенедиктуса были зашифрованы.

— Это было понятно с самого начала. Дьявол, опять воды нет! Ну, дождутся они от меня платы за этот месяц…

— Я подумал, что Бенедиктус не мог придумать слишком уж заковыристый шифр, — продолжал грифон. — Не мог, ведь так?

— Ну, предположим. Что из этого?

— Простейший способ шифровки заключается в том, чтобы заменять одни знаки другими в определенной последовательности. Например, знаки одного алфавита заменяются знаками другого в соответствии с их порядковым номером в каждом из алфавитов. Тот, кто знает, какие алфавиты использовались для шифрования, легко и просто прочтет такую тайнопись.

— Молодец. Я то же об этом подумал. И что у тебя получилось?

— Ничего, — вздохнул грифон. — О, а запах у этой баранины ой-ёй!

— Значит, ты разобрался с запиской, и она оказалась бессмыслицей, так?

— Слушай дальше. Я попробовал заменить буквы цифрами, соответствующими их порядковому номеру в алфавите. У меня получилась цифровая последовательность. Вот такая, — грифон провел лапой над столом, и на темном мраморе столешницы засветились ряды цифр: