Андрей Астахов - Дурная кровь (СИ)

— Ах, понимаю. Легенда говорит, что грифоны считают своими родителями того, кого видят первым в момент рождения.

— Ты читаешь «Бестиарий»?

— Я читаю все подряд. Но с яйцом тебе повезло. Из него вполне могли вылупиться эмпуза или василиск, и мы бы сейчас с тобой не разговаривали.

— Все верно. Мне действительно повезло. У меня появился приемный четвероногий сын, но главное — у меня появился настоящий друг. И этот друг вчера говорил мне, что хочет большую отбивную.

— Она у него будет, я распоряжусь. А ты попробуй это жаркое и скажи мне, что о нем думаешь.

— А ты угадай, что?

— Что такого жаркого ты не ел уже очень давно.

— С чего ты так решил?

— Я вижу, что ты переживаешь не лучшие времена, — сказал де Кейзер, поправляя манжет на левом рукаве. — У тебя скверный камзол и голодный блеск в глазах.

— Ничего, бывало и хуже.

— Я слышал, ты нашел работу у Ван Затца.

— Уже? — Бере усмехнулся. — Воистину, в этом городе ни от кого не спрячешься.

— Ван Затц сам сообщил мне о твоем визите. И ты должен благодарить его за то, что я вспомнил о тебе. Как только я получил от Ван Затца сообщение на мой Кристалл, я тут же распорядился прислать тебе приглашение на ужин.

— Но ты это сделал не из простого человеколюбия, так?

— Конечно. Я ведь никогда о тебе не забывал.

— Скажи прямо: тот, кто хоть раз попал в поле зрения вашего ведомства, тот никогда от вас не отделается.

— И это правильно. Но тут я должен сказать тебе, что мы поступили несправедливо с тобой. Надо было раньше взять тебя под нашу опеку. Я слышал, что ты работаешь на разных темных типов, вроде этого фра Невилля, — де Кейзер произнес это имя с таким выражением лица, будто каждый звук имени оставил нестерпимую горечь у него во рту. — Ты, один из самых способных магов, работал на каналью и бывшего уголовника.

— Йенс, ты не хуже меня знаешь, что фра Невилль давно завязал с темными делами и теперь содержит агентство по розыску людей в Старом городе.

— И пытается одновременно слупить деньги и с полиции, и со своих бывших дружков по фартовой жизни, — заметил де Кейзер. — Все мы знаем про него, поверь. Но ты работал у него на совесть, и Невилль должен был озолотить тебя.

— Меня многие должны были бы озолотить. Всех не упомнишь.

— Хорошо, оставим этот разговор. Как тебе мясо? Великолепно, не так ли?

— Мне кажется, я никогда не ел ничего более вкусного, — искренне признался Бере.

— Поступай ко мне на службу, и ты будешь есть так каждый день.

— Ты серьезно?

— Совершенно серьезно. Я за этим тебя и пригласил. Я вообще удивлен, почему мой предшественник — светлая ему память! — не сделал все возможное, чтобы тебя завербовать. Это тем более удивительно, что выпускники нашего университета всегда были лучшими сотрудниками… в некотором смысле.

— Скажем так, это я не дал себя завербовать.

— Значит, господин Насри-в-Штаны был недостаточно настойчив.

— Насри-в-Штаны?

— Да, так мы за глаза называли нашего бывшего шефа. От него постоянно исходил подозрительный запашок, видимо, с кишечником у старика было не все в порядке. Однако умер он от опухоли по мужской части, что, впрочем, совсем неважно… Итак, ты не дал себя завербовать. Обычно наши вербовщики точно знают, кто из выпускников представляет для нас интерес. Магов-элементалов вербуют в силовую разведку, магов-иллюзионистов — во внешнюю, магов-сверхъестественников — в наш оккультный отдел. А ты у нас…

— Все сразу, — сказал Бере, подбирая кусочком хлеба остатки соуса с тарелки. — Я специализировался как сверхъестественник, но у меня есть дипломы факультетов иллюзии и элементальной магии.

— Плюс диплом скриптолога. Причем, насколько я знаю, ты делал большие успехи в скриптологии. И такого кадра мы проглядели? Фантастика, просто фантастика. Завтра утром велю посадить на могиле нашего покойного шефа куст лопуха. Чтобы два лопуха всегда были вместе.

— Ты мне льстишь.

— Нисколько. Пора восстановить справедливость. Что ты скажешь о должности старшего эксперта в оккультном отделе с окладом в восемьсот гиней?

— Йенс, ты забыл, что у меня уже есть работа. Я лаборант на кафедре Ван Затца. В моем возрасте…

— В твоем возрасте люди имеют по пять любовниц и считают себя юнцами на заре жизни. Ты рано себя хоронишь, Бере.

— Это жизнь, Йенс. И я ее принимаю такой, как есть.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Я уже обнадежил Ван Затца. Было бы некрасиво…

— Да или нет?

— Нет.