Дженни Ниммо - Лазурный питон

– Передай мисс Инглдью, что дядя Патон вернулся, ладно? – попросил Чарли. – Только он неважно себя чувствует.

– А что с ним? – спросила Эмма.

– Как тебе объяснить… Какой-то ужас, на него смотреть страшно, – пожаловался Чарли. – Ох, я уже боюсь, что он вообще… вообще не поправится.

– Но почему? – встревожилась Эмма. – Ты объясни толком, что с ним стряслось? Это какая-то тайна? Нет?

– Сам точно не знаю, – отрывисто бросил Чарли. – Все, мне надо бежать, извини. У нас там дома… кое-что произошло, когда я уходил. – И он выбежал из магазина, оставив Эмму в полнейшем недоумении.

Дома его встретила подозрительная тишина.

Билли явно увезли обратно в академию. Бабушки Бон было не видно. Проголодавшийся Чарли, которому шоколадного торта в «Зоокафе» оказалось определенно мало, полез в холодильник и выставил на стол сыр, масло и колбасу. Все это он утрамбовал между двух толстенных ломтей хлеба, подумал и намазал бутерброд снаружи ореховой пастой. Чарли уже хотел приступить к еде, но вспомнил про дядю Патона. Соорудив еще один такой же бутерброд, прибавив к нему стакан сока и поставив все это на поднос, мальчик отправился наверх.

К его великой радости, дядя отозвался на стук немедленно и крикнул: «Заходи!» – а при виде бутербродов и сока воскликнул: «Отлично, закусим!» Он устроился на подушках повыше и похлопал по постели. Чарли водрузил поднос на кровать и с облегчением заметил, что дядя Патон нашел в себе силы переодеться из костюма в пижаму. Видимо, его даже хватило на то, чтобы принять душ, хотя в комнате по-прежнему пахло как-то странно: то ли гарью, то ли чем еще.

– Дядя Патон, так что случилось? Сейчас вы можете рассказать?

Дядя одним глотком опустошил полстакана сока, прочистил горло и начал:

– Кхм… Видишь ли, Чарли, для начала необходим некоторый экскурс в прошлое нашего семейства. Все началось, когда мне было семь. Помнишь, я тебе говорил, как в день рождения обнаружил свой дар?

– Еще бы! – ответил Чарли. – Это когда все лампочки взорвались и все гости разбежались и вам досталось столько мороженого, что у вас живот разболелся?

– У тебя отличная память, – кивнул дядя. – Так вот, вскоре мы с родителями отправились в замок Юбим навестить мою тетку Иоланду.

Дядя потер шею, как будто что-то его душило. Чарли ждал, затаив дыхание.

– Моя мама была француженкой, – продолжал дядя. – Красавица неописуемая, актриса, но когда она вышла за отца, то обнаружила, что обожает детей. Родила пятерых и оставила сцену. Моими способностями она очень гордилась – в ее семье почти никто талантами не выделялся, тем более такими. В первый же вечер, как только мы прибыли в замок, мама рассказала о моем даре Иоланде. Это произошло за ужином. Как сейчас помню, столовая в замке помещалась на первом этаже – длинная, темная зала. Всего нас за столом было восемь, в том числе твой папа, Лайелл, тогда двухлетний малыш. Его отец, летчик, к тому времени уже погиб – его самолет разбился где-то в пустыне. Итак, мама сказала: «А знаете, тетушка Иоланда, Патон из одаренных». Глаза у Иоланды прямо загорелись – я до сих пор вижу их перед собой как наяву. – Дядя Патон прервался и с удовольствием впился в бутерброд. – И тут моя сестрица Венеция – ей тогда было двенадцать – подает голос. «Ах да, – говорит, – одаренный, как я. А Юстасия у нас ясновидящая. А Гризелде с Лукрецией не повезло, бедняжкам, у них никаких талантов». Можешь себе представить, старшие сестры разобиделись, а потом Гризелда и отвечает: «Кто знает, может, когда-нибудь малыш Лайелл проявит дарование». Тетка Иоланда обвела нас голодными глазами – ну сущий крокодил! – Дядя опять откусил бутерброд и с интересом осмотрел остаток. – С чем это он, а, Чарли? Безумно вкусно!

– Не помню, – нетерпеливо сказал Чарли и взмолился: – Дядя Патон, рассказывайте дальше, ну пожалуйста!

Дядя внезапно помрачнел и отложил бутерброд на поднос.

– Замок Юбим – ужасное место. Он выстроен на высокой скале, и вокруг него как будто все время клубится мгла. И сам он тоже как мрак ночной, что внутри, что снаружи. А внутри к тому же весь в саже. Вообрази, хозяева так и не провели туда электричество. Все лестницы темные, узкие, крутые. На второй день мама упала на одной из них и сломала себе шею. – Тут дядя Патон опять смолк и потер горло. Потом глубоко вздохнул и продолжал: – В это время мы все гуляли в саду. То есть в замке это называлось садом, но на самом деле – просто запущенный луг. Мы услышали мамин крик, папа добежал до нее первым, за ним я. Она… она лежала у подножия самой крутой и темной лестницы, которая вела из холла. Мама успела выговорить только: «Не позволяйте ей…» – и ее не стало. – Дядя Патон вытащил из-под подушки носовой платок и бурно высморкался.