Сергей Барк - Гладиатор [СИ]

Папа… папочка…

Слез не было… внутри было пусто…

Я решил, что отныне живу ради папы. Я стал его опорой и защитой. Папа поощрял наши с Офиару занятия, он говорил, что хочет, чтобы мы всегда могли постоять за себя, но я желал лишь одного — научиться защищать его. И смог это сделать однажды…

Черные мешки под глазами, исхудавшее лицо после безумных ночей — я как никогда был похож на тень. Он давал мне спать и есть, а затем сумасшедший, изматывающий секс… Никогда не думал, что это может быть так…

Я перевел взгляд на кровать, где спал альфа. Занимая почти всю кровать, он расслаблено откинулся на подушку, его густые каштановые волосы разметались ореолом вокруг…

Папочка, почему же ты предал меня? Почему отдал меня ему?

Погрузившись в свою ненависть и кусая каждого, кто смел или имел глупость приблизиться ко мне, я твердо решил, что если когда-нибудь встречу того, кто предназначен мне судьбой, я не стану портить ему жизнь… У меня не было любви на кого-то еще. Я беден и пуст, я истлел и засох. Те крохотные ростки, что еще теплились глубоко внутри, были предназначены только для одного человека — моего папы, и ни на кого больше у меня не было теплоты.

Когда я встретил его, я понял, что как бы ни тянула меня природа, как бы не молила и плакала душа, я не сломаюсь, не загублю ему жизнь… я порченный…

Тор… что же ты наделал? Разве ты не видел, что я тебе не подхожу?

Меня все ненавидят, а тебя обожают, преклоняются, любят… Ты умен, образован, красив и учтив. Ты солнце, по праву занимающее трон Империи, лучшего места жизнь не могла бы тебе подобрать… И я тебе совсем не пара. Я ничто, меня почти что нет, только крепкий сгусток ненависти и злобы, занимающий немного пространства на земле… Разве мы могли быть вместе?

Нет… и ты знал об этом… и выбрал для меня роль своей подстилки… шлюхи… забавной огрызающейся игрушки…

Я измученно усмехнулся.

Остатки собственного достоинства и любви к папе было все, что у меня осталось. А теперь нет и этого… меня больше нет…

— Дэль?

Это имя он шептал мне на ухо, раз за разом проникая в мое тело и забывая как дышать… попробовав его, я больше не смогу жить вдали, но и сучкой, ползающей у ног я не стану… я не смогу… не сумею… не выдержу… Я слабый.

Признавшись, мне стало легче, я шумно выдохнул.

Он поднялся на локти и вглядывался в полумрак, рассеиваемый тусклым оконцем высоко под потолком.

Он прав, собственное имя я тоже потерял, вместе с остатками души, что у меня отняли самые дорогие люди на свете, один был со мной так долго, как билось моё сердце, а без другого оно биться не сможет…

Глядя в любимые глаза, я вслепую шибанул наотмашь по стеклу. Зеркало треснуло и разлетелось. Тор вскочил и ринулся ко мне. Я схватил осколок величиной с ладонь и крепко сжимая оружие, выставил вперед.

— Дэль, малыш, прекрати, — он медленно переместился на шаг ближе. Я сжал осколок сильнее, горячее тепло согрело ладонь, глухие капли стукнулись о земляной пол. — Дэль, иди ко мне, — он без опаски шел прямо на меня, смертельно острый кусок стекла для него не имел значения, он будто его и вовсе не видел.

— Думаешь, ты сильнее, альфа?! — с вызовом бросил я и приставил острие к собственному горлу. Зубы в оскале, дыхание сбито… почти конец…

Он застыл, его дыхание замерзло на губах.

— Дэль, что ты делаешь, солнышко?

Я все решил… меня предали, меня использовали… ненавидеть себя сильнее я не умею. Край пропасти разверзся перед глазами, и я был готов в неё шагнуть… Ненавижу… ненавижу вас всех… ненавижу себя…

POV Ада.

Дверь распахнулась, и в комнату влетел папа, должно быть слышал, как разбилось стекло. Увидев мои бешеные глаза, стекло, зажатое в руке у горла, и алую кровь, стекавшую по бледной коже, он задохнулся и замер там, где стоял.

— Ад, — тихо сорвалось с когда-то любимых губ.

— Ненавижу, — руки тряслись, но я тверд в своей решимости, и сил на последний удар хватит. — Ты меня предал. Я тебя ненавижу.

Папа пошатнулся и бессильно осел на колени у моих ног.

— Ты прав, Ад. Я не стою ничего, кроме твоей ненависти.

Он не пытался бороться или остановить меня, слезы тихо расчертили его изможденное лицо, он будто постарел за те четыре дня, что я его не видел. Медленно подняв руки, он убрал потускневшее золото волос назад в хвост и, отклонив голову, выставил шею.

— Забери меня с собой, Ад. Без тебя я все равно не сумею жить.

От страшной просьбы я дернулся.