Сергей Барк - Гладиатор [СИ]

Находясь рядом с мальчиком, сжимая его две ночи подряд, он был в абсолютном согласии с самим собой и миром. Его воспаленный мозг, бредящий сражением, наконец, получил передышку, но проснувшиеся инстинкты требовали подчинить омежку немедленно.

Весь прошедший день он провел на тренировочной арене, муштруя и лично тренируя легионеров до заката, пока он и его ребята с трудом не стали переставлять ноги.

И это помогло. Приняв ванну и повалившись рядом с притихшим пареньком, он пощупал его лоб. Жар спал, и омежка сопел спокойно, принося душе Далата облегчение. Так хорошо он давно не высыпался. А с утра просто кипел деятельностью, приняв больше посетителей, чем обычно.

Но как долго он сможет выдерживать «остатки свободы», что еще хранило тело мальчика? Альфа внутри поднял голову и стал скрести землю когтями.

Далат усмехнулся, вспомнив, как засияло лицо Офиару при упоминании пожитков. Парень явно надеялся водить всех за нос своей чудо-травкой и дальше. Что ж, скоро его ждет разочарование…

Офиару отвели небольшую угловую комнату, стеной примыкавшую к хозяйской спальне. Здесь было уютно: огромное окно, стены в бежевых тонах, разрисованные узорами по мокрой штукатурке. «Так было модно» — объяснил ему Сулла, который перебрался следом за ним.

У окна была низкая кровать скромных размеров, но достаточно большая по меркам самого Офиару. Сверху спускался легкий балдахин насыщенных коричневых оттенков. Набалдашники изголовья были отделаны золотом, но без излишеств, Офиару… даже понравилось немного. Выглядело светло и уютно.

Помимо кровати, в углу комнатки находилась небольшая кушетка для чтения и высокий, круглый столик с несколькими книгами, да еще пара стульев. Очевидно, что это была комната для «веселых» гостей, засидевшихся за ужином и не желавших куда-то возвращаться на ночь глядя или не державшихся на ногах.

Но не это восхитило Офиару. Оказывается, хозяйская комната, а теперь и его собственная, выходили во внутренний дворик-перистиль, представляющий собой, небольшой открытый садик, окруженный замкнутым квадратом комнат.

— Сюда приглашают близких друзей и доверенных лиц, для всех остальных дел существует атриум-зал, — объяснял Сулла.

— Здесь очень красиво! — искренне похвалил Офиару работу садовников.

Посреди сада тянулась цепочка из трех изысканных фонтанчиков из розового мрамора, утопавших в ярких соцветиях гладиолусов. Эти цветы тянулись вверх к летнему солнышку, словно острие меча, украшенное нежными цветами всевозможных размеров и оттенков: от гигантских бутонов, расписанных щедрой природой в темно-малиновый, до миниатюрных бело-зеленых звездочек, притаившихся в обильной зелени.

Офиару не мог удержаться, чтобы не подойти и не коснуться кончиками пальцев этого великолепия. Склонившись над красными пестрыми чашечками с белой сердцевиной, он вдохнул. И тут же сознание услужливо подкинуло образ хозяина особняка, именно этот аромат так ярко оттенял непохожего ни на кого альфу.

— Генерал любит гладиолусы? — то ли спросил, то ли решил омега.

Сулла усмехнулся за его спиной.

— Еще бы! Гладиолус означает «меч» и считается цветком гладиаторов.

Офиару удивился. Прекрасно зная этого яркого жителя предгорий северных земель Римской Империи, он никогда не слышал о его значении. Прочитав удивление на лице омеги, Сулла продолжил:

— Существует легенда, якобы римский полководец, одержав триумфальную победу над фракийцами, решил устроить празднество невиданное ранее. И, конечно, что за праздник без гладиаторских боёв? Всех пленных выгнали на арену Колизея и заставили сражаться друг с другом, и когда солнце достигло зенита, в живых остались двое… — печально произнес Сулла, глядя на чудесные цветы, — двое друзей, что сражались спина к спине, должны были решить, кто падёт на потеху толпе: Севт или Терес.

Офиару представлял двух прекрасных смельчаков, подобных богам. Лица их были вымазаны в крови, а взгляд полон невыразимой грусти, когда они смотрели друг на друга, сжимая смертоносные мечи, еще никогда не казавшиеся друзьям такими тяжелыми.

— Когда зазвучали трубы, оглашая начало поединка, они, не сговариваясь, воткнули мечи в землю и бросились навстречу друг к другу… Толпа не простила, и гладиаторов казнили, — голос Суллы почти исчез в мерном журчании воды, заполнявшем пространство садика.

— Молва гласит, что как только их кровь оросила песок арены, дивные красные цветы, словно продолжение клинков, проросли из рукояти… с тех самых пор Гладиолус зовется цветком гладиаторов.