Сергей Барк - Как я провел лето! [СИ]

— Я пошёл, — грубо выплюнул Кир слова и уже начал разворачиваться, собираясь найти Адерона.

— Ты что, — остановил его Гвиник, схватив за локоть, — сам жил год с девчонкой, а теперь строишь из себя недотрогу.

— Я же тысячу раз говорил тебе, — вздохнув, вымолвил Джулиан, — он понятия не имел, что Санар девчонка.

Кир чуть заметно покраснел.

— Да ладно, не может этого быть, — качал головой Гвиник, — они целый год делили одну душевую!

Кир покраснел заметнее и сгорбился ещё на полсантиметра. Он не мог поверить, что в середине парадной залы в окружении сотен незнакомых людей со всех уголков галактики они обсуждают Санару и душевую кабинку в одном предложении.

Гвиник приблизился вплотную к Киру и шепнул ему на ухо, но так, чтобы Джулиану было слышно:

— А может, у вас того? — и впился взглядом в его уже пунцовое лицо.

Кир выпрямился, даже несмотря на томатно-красный оттенок, заливший щеки — эту наглость он терпеть не намеревался.

— Я ухожу, — бросил он через плечо, гордо шествуя к выходу из залы, как раз в тот момент, когда…

— Дорогие гости, — прозвучало на весь зал, — мы рады приветствовать вас на Мирионе и очень надеемся, что сможем оказать тёплый приём столь дорогим друзьям.

Кир резко развернулся к помосту, к которому уже было приковано всеобщее внимание. На высоких ступеньках стоял Калеян — советник, приветствовавший их утром.

— Позвольте ещё раз поблагодарить всех присутствующих за оказанное внимание. Мириону крайне приятна поддержка нашей дорогой принцессы, — Калеян, показалось, сделал паузу, чтобы набрать дыхание, или Киру только показалось. — Что же, не буду утомлять вас скучными речами, а поспешу объявить наш сегодняшний праздник открытым!

Легким, струящимся стаккато вступил оркестр, чуть набирая обороты и понемногу увеличивая темп.

— А сейчас позвольте открыть первый танец хозяевам торжества, — повысив голос и делая ударение, полуобернулся Калеян, — Его величество Нереид Одиннадцатый и Её величество Мая!

С этими словами, музыка заиграла во всю мощь и на сцене появились родители Санары. Кир видел их лишь однажды, когда на взлётной площадке он прощался с матерью, улетая в Прайм в прошлом году.

Сейчас они казались ему «ярче», и не только потому, что их одежды переливались тысячью звёзд, всех оттенков голубого, а головы украшали белые полированные обручи, но и потому, что Кир не единожды возвращался к ним в своих мыслях.

Вначале, до того как узнал, что Санара девочка, они представлялись ему величественными, слегка отстранёнными, от придворной суеты правителями прекрасной планеты, что так часто рисовала в его воображении Санара, но узнав, какое решение они приняли для собственной дочери, Кир не мог сопротивляться отвращению, порой охватывающему вопреки воле.

С одной стороны, он как мог старался помнить слова Санары, сказанные тогда, в пещере; она пыталась оправдать родителей, объясняя ему, что выбора нет: или вечный позор и власть тирана, коим являлся её дядя, стремящийся захватить власть, или же ложь и вечное притворство. Однако Киру никак не удавалось отделаться от назойливого ощущения, будто прекрасный образ, вдруг треснул и потемнел, оставляя лишь контуры поблёкшей картины.

Величественная пара вальсировала по зале, представляя собой завораживающее зрелище. Чуть прищурившись, Кир пытался вглядеться в их лица и разгадать, что же спрятано за парадными улыбками, несомненно, надетыми по случаю. Фризиец обратил внимание, что некоторые гости также не поддались очарованию танцующих, а о чем-то перешёптывались, время от времени склоняясь друг к другу.

Пара остановилась посередине зала и повернулась к сцене, в ту же секунду музыка чуть стихла, снова давая слово советнику, взявшему на себя роль конферансье в этот вечер.

— Позвольте представить виновницу вечера, — упала театральная пауза, — её высочество принцесса Санара! — Грянул Калеян.

Кир замер.

С самого утра Санара не могла найти себе места. Сегодня был день пиршества, но не это волновало её больше всего, как полагали окружающие, пытаясь подбодрить её и успокоить в тысячный раз повторяя, как она прелестна и что все пройдёт без сучка без задоринки.

Санара продолжала мерить комнату шагом, то и дело поглядывая в зеркало во весь рост, громоздко выставленное посередине. Выглядела она как обычно, за одним небольшим исключением: светлые волосы доросли до подбородка.

В этот год ей впервые не обрезали коротко волосы, ведь нужды скрывать её пол больше не было. Глаза были те же самые, что и раньше — голубые, глубоко посаженные. Вот только тогда никто не осыпал её комплиментами, не говорил, как она восхитительна.