Ирина Нельсон - Кома. Первая и вторая книги. [СИ]

— А может, это все-таки случайности, и я ни при чем?

— Поттер, ты олень! Раз — случайность, два — совпадение, три — закономерность. Я бы поверил в случай, если бы на парик краска опрокинулась, но там ведь краски не было?

Гарри помотал головой.

— Он просто раз — и синий! И почему это я олень?

— А человека может унести только шторм или торнадо, — заключила я. — А олень ты, потому что такой же доверчивый, наивный и глупый!

— Я не глупый! — обиделся Поттер, но я только отмахнулась.

— В России бабушка учила меня кое-чему… Боль успокоить, царапины залечивать… Но у меня не слишком получалось, может, у тебя лучше выйдет? — не обратив на обиду никакого внимания, сказала я.

— Царапины залечивать? — у Гарри загорелись глаза. — Покажи!

— А у тебя есть царапины?

— Меня дядя ремнем отлупил, — опустил голову Гарри. — По спине.

Я напряглась и бесцеремонно задрала на нем футболку. К моему великому сожалению, Дурсль бил весьма умело. Кроме покраснений, на спине ничего не было. Блин, а я уже настроилась на Дурслькабан. Был бы повод позвонить куда надо. Я осторожно коснулась покрасневшей кожи, погладила.

— У собаки заболи, у кошки заболи, а у Гарри не боли!

Показалось или и впрямь от руки пошло что-то теплое?

Гарри оглянулся.

— Что-то не очень помогло.

Я же, воодушевленная теплом в руке, решила попробовать уже реальный заговор. Бабушка, помнится, меня так учила коленки больные заговаривать.

Заговор — это не просто определенный порядок слов. Нужно знать, как читать. Какие нужно эмоции испытывать, какие мысли думать, как нужно себя чувствовать. Честно говоря, дома получалось у меня неважно, но здесь-то у меня должно было получиться!

Я вздохнула, на секунду всмотрелась в небо, впитывая в себя легкий ветер, щебет птиц и желтеющие деревья, уверенно погладила худую спину по часовой стрелке и четко зашептала-забормотала:

— Боль, выйди вон в лошадиное копыто, в бараньи рога, тут тебе не стояние, тут тебе не житье…

Я вслушалась в свои слова, отрешилась от мира, были только звуки, моё желание и я.

— Боль, выйди вон в лошадиное копыто, в бараньи рога, тут тебе не стояние, тут тебе не житье…

Я хотела в этом мире лишь одного — выгнать боль из больного тела. И я могла это сделать.

— Боль, выйди вон в лошадиное копыто, в бараньи рога, тут тебе не стояние, тут тебе не житье…

Раздалось изумленное восклицание Гарри. Я распахнула глаза и с изумлением увидела, как следы от ремня бесследно тают. Я убрала руку и со вздохом откинулась на траву. В теле разливалась странная приятная легкая усталость, а на душе было спокойно и удивительно светло.

— Не болит, — удивленно и радостно прошептал Гарри и обернулся ко мне. Зеленые глаза сияли восторгом. — Правда, не болит!

— Я поищу в книжках, может, найду чего-нибудь для тебя, — лениво улыбнулась я.

Я волшебница… Волшебник.

Ну да, конечно, чтобы я в своём собственном глюке не была волшебником?

— Домой хочу, — прошептала я в небо.

Нет, всё-таки в английском образовании что-то есть. Оно, конечно, отнимает просто бездну времени с этими обязательными факультативами и кружками, и домой я возвращаюсь к пяти часам, но учиться тут интересно даже человеку с высшим образованием. Предметы выбирают на полгода. Не ты сам, в младших классах за тебя решают родители. Предметов всего ничего — три-четыре, но ё-мое, преподают их от и до. Если уж выбор пал на биологию, то разницу между митозом и мейозом ребенок будет познавать неделю с лабораторными и красочными проектами. Если в русской школе ограничиваются одним уроком, рисунком в учебнике и проверочной, то здесь придется воочию увидеть процесс анафазы. Почему биологию не изучают в младших классах?! Ей-богу, углубленное изучение рисования мне не интересно.

Но тут крылись и подводные камни. Общеобразовательные предметы велись кое-как. Учителя работали в основном на тех, кто имеет хоть какую-то соображалку, и тянуть остальных не собирались. Мне же, дитю советского образования, подобное казалось диким. Мои учителя разжевывали материал так, что его запоминал даже закоренелый троечник. И класс работал весь, а не только хорошисты и отличники.

Почему я вдруг заговорила об образовании? Да потому что эта гребаная математичка меня заколебала!!! У неё, видите ли, подозрения на то, что Гарри списывает. Конечно, дура, он списывает! Каждый день списывает у меня, а я ему даю списывать с умом — объясняю правило от и до и еще заставляю решить что-нибудь дополнительно. Потому что он дома домашку не делает.