Елена Белова - Звездный дождь-2 [СИ]

— Да можете вы помочь! Просто валяться потом в лежку будете, как и мы! Сил этот ритуал забирает немерено! Мы же пока еще не настоящая Звезда…

— Что, боитесь, стряпать будет некому?

— Божья пара… — Дан почти беспомощно посмотрел на девушек. — Вот и береги таких. Идите уже, помощницы…

— Куда?

Откровенно говоря, на помощь тяжелораненому это походило мало. Больше всего лечение напоминало попытку жертвоприношения, описанную в орденском молитвеннике в разделе «Чародейства душегубские».

Шесть драконов и шесть магов окружили яму, где на дне лежал раненый. И куда, между прочим, сейчас медленно втекала вода. Марита еще раз нервно проверила — нет, глубины явно не хватало для того чтобы утопить человека, даже с ее невысоким ростом. Самое большее, до плеч дойдет. А вот раненого дракона…

Спокойнее, милле Марита, вы же не верите, что дракона и впрямь утопят? Спокойнее…

— Готовы? — Дан дождался ответа — и резко взмахнул рукой.

Масса воды, прозрачной, сверкающей на солнце, поднялась над свежей плотиной, пенным гребнем лизнула нависшую иву… и тяжело рухнула вниз.

Котловина мгновенно наполнилась водой, Мариту мотнуло в сторону и едва не сбило с ног, кто-то закричал, и в этот миг драконы, вставшие по краям, одновременно опустили вниз крылья. Каждый к своему магу…

В нее попала молния.

На нее рухнуло небо.

Она…

Это было как удар изнутри, как водоворот, как падение, что-то рвалось из нее, летело и кружило, что-то, почти непосильное для хрупкого человеческого тела, и она уже не знала, в реальности ли над котловиной возник белый купол из скрещивающихся молний или ей снова мнится первый вечер после побега…

Это было… больно… почти… невыносимо… это…

…кончилось.

Марита рухнула на колени, прямо в жидкую грязь. Вода, только что едва не кипящая, куда-то исчезла, оставив только ил, мелкий мусор… и дракона, неторопливо расправляющего крылья.

— Архант-Ри…

Во внутренние помещения Храмов верующих не пускали. Даже венценосные представители паствы имели доступ разве что в храмовые молитвенные, да и то почиталось особым знаком, мерой наивысшего доверия, которого душеспасители удостаивали лишь избранных. Короли и герцоги, принцы и наиболее влиятельные из вышней знати получали право преклонить колени вместе с орденскими собратьями, вознести молитву прямо перед ликами Судьбины и Дара и положить свои приношения непосредственно у алтаря. А придворные потом долго превозносили святость Храмов, благочестие святых Лиц божьей пары, а заодно аскетизм и самоотречение орденцев, все силы которых направлены на духовное служение и защиту паствы от злобных магов и их покровителя Злиша.

А для некоторых скептиков устраивались экскурсии в подвалы, где сидели «особо опасные блуждающие во грехе» и повествовалось, какие тяжкие деяния свершили эти Злишевы отродья, и как сложно было их поймать… Бывало и так, что скептики «неверием своим вселяли в узников новые силы», и те предпринимали попытки бежать, попутно покушаясь на невольных «помощников». И тогда душеспасителям приходилось вставать на его защиту. Если же спасенный скептик не преисполнялся благодарности к отважным пастырям (или хотя бы благоразумия, чтобы эту благодарность высказать), то увы, его раны оказывались слишком опасны, чтобы выжить. И уже его наследник приносил в Храм дары, дабы отмолить у Судьбины грешную душу покойного. И тоже — не дальше молитвенного зала.

Нечего верующим заглядывать во внутренние помещения.

Конечно, вряд ли кто-то из паствы посмел бы задавать душеспасителям вопросы, зачем аскетам роскошные ковры и драгоценные жемчужные лампы, но удивление бы возникло даже у самых тупых верующих. Да и прочие атрибуты роскоши вызвали бы сомнения: купальни с пятью бассейнами воды разных температур, драгоценная мебель, уникальная посуда, ткани, прекрасные панно (совсем не на божественные темы!). А сомнений Ордену не нужно… Поэтому во внутренние покои не допускались не только обычные верующие, но и рядовые собратья, без ранга. Нет, в комнатах Круга собирались лишь самые приближенные, самые доверенные лица. Те, что спокойно наступали на заморские ковры. Те, что спокойно могли отбросить в сторону бокал льешского стекла, не раздумывая, разобьется ли бесценная посуда или останется целой…

Те, что сейчас лежали у бассейна и негромко переговаривались, не обращая внимания нежные голоса поющих рыб — редкой живой драгоценности из земель саюри.