Дэйв Дункан - Разбойная дорога

— К вашим услугам, капитан.

— Это было очевидно с самого начала, — сказал Публий.

Мне не так уж редко случалось попадать в невольники. После того как я искупался в реке, это рабство показалось мне значительно приятнее большинства других, и я охотно занял место в конце цепочки, даже сам помогая застегнуть у себя на шее бронзовый ошейник. Впрочем, несколько странных моментов я не мог не отметить.

Улов был скуден. В цепочке шагало тринадцать человек, из которых только один имел шанс выжить в каменоломнях, куда нас скорее всего и гнали. Он выглядел не менее внушительно, чем капрал Фотий. Пожалуй, даже более внушительно, ибо тело его было в значительно большей степени открыто взгляду. Плохо заживший корявый шрам тянулся от его грудины вниз к бедру, а свежая рана на икре от стрелы вынуждала его слегка прихрамывать. Вся его спина представляла собой узор из розовых и желтых рубцов.

Этого титана поставили замыкающим, отделив его от остальных рабов тяжеленной длинной цепью. Когда меня приковывали за ним, он бросил на меня свирепый взгляд из-под могучих, как крепостные стены, бровей, и в джунглях его буйной бороды блеснули зубы. Мокрые пряди черных волос падали ему на плечи.

Вообще-то этого типа, как наиболее опасного, стоило бы поместить в середину, а к обоим концам цепи привязать пони. Капитан Публиан Фотий выказал удивительную некомпетентность.

Все же — кажется, я уже говорил это как-то раз Владу Оскорбителю (а может, и его деду?) — единственное, что удивляет меня, это то, чего следовало бы ожидать. Как бы то ни было, я не стал просвещать капитана по поводу допущенных им промахов. Вместо этого я безропотно принял на плечи бремя проржавевшей цепи, хоть и видел по стертым в кровь плечам шагавшего передо мной, что мне предстоят не самые приятные ощущения. Когда наш конвой расселся верхом и процессия тронулась вперед по дороге, я передвинул цепь так, чтобы две петли ее свисали мне на спину, ибо двое молодчиков с кнутами испытывали от своей работы не совсем понятное мне удовольствие.

За последнее время мои ноги привыкли к сандалиям, а цепи на солнце быстро раскалились и больно жгли кожу, но я бодро шагал вместе с остальными, беззаботно насвистывая сквозь зубы. Более всего меня беспокоило, что Занадон Непобедимый может кормить своих рабов только один раз в день, и притом утром. Будь я из тех, кто привык молиться, я бы поделился своим опасением с богами. Самым же интересным из того, что находилось в поле моего зрения, были замысловатые следы, проделанные ручейками пота на пропыленной спине шагавшего передо мной волосатого великана.

Цепь позвякивала, пони цокали подковами по дороге, а живот мой по-прежнему урчал от голода. Впрочем, свернув с Разбойной дороги, мы видели все больше возделанных полей, зеленевших под защитой городских стен. Нам встретилось несколько отрядов вооруженных воинов. Урожай до сих пор не разграбили, а деревушки не пожгли. Занятые своим делом крестьяне склонялись к земле, не обращая на нас никакого внимания.

Капитан Фотий не солгал, сказав, что всего через час ходьбы мы увидим стены Занадона. Воистину гранитные стены и сияющие шпили производят неизгладимое впечатление, и я испытал священный трепет, созерцая воочию то, что так часто являлось мне во снах. К сожалению, великий город стоит на вершине одинокой столовой горы, а потому видно его издалека, чуть ли не с противоположного конца равнины.

Вскоре нам начали встречаться торговцы, и вьючные караваны, и женщины с тюками на головах. Среди них выделялись нарядами горожане.

Климат Пряных Земель мягок, и только в холмах одежда действительно требуется для тепла. Даже зимние дожди теплы настолько, что на них можно не обращать внимания. В деревнях мужчины ограничиваются простейшими набедренными повязками. В городах же эти повязки — весьма непростое одеяние, любая деталь которого подчиняется сложным, тщательно соблюдаемым правилам. Законники не прекращают спорить из-за их расцветок, узоров, качества ткани и количества витков. Наиболее важной является высота нижнего витка. Рабы и чернь обязаны оставлять голыми обе коленки, однако с ростом статуса закрывается сначала одна коленка, потом другая. У самых богатых и уважаемых горожан повязка опускается до лодыжек.

Человеку посвященному эта повязка говорит о занятии ее обладателя, его общественном положении, состоянии, семье и боге-покровителе, о том, скольких детей он произвел на свет, — в общем, за повязками следят тщательнее, чем за любимым быком царя Клулита! Более того, все это сооружение должно закрепляться единственной булавкой, расположенной строго на пупке, — это обязательное условие. Дозволенные же украшения самой булавки достойны отдельного исследования.