Дэйв Дункан - Разбойная дорога

— Да, Штах! Так был ты верен этой присяге?

— Я был верен! — вскричал Ториан.

Джаксиан дернул его за бороду с силой, достаточной, чтобы свернуть шею любому другому.

— Нет , не был! О, при Гизате ты держался неплохо! Мы даруем тебе Гизат. Наши чертоги были полны в день битвы при Гизате. Великие подвиги и кровавая битва! Образцы и друзья по имени кричали от восторга и рыдали от гордости, и никто не ликовал сильнее Трумина Доблестного, Сумминама Телобла и Шандиля Розоцвета. «Смотрите! — кричали они. — Видите, сколько крови он проливает и сколько душ посылает Морфиту! Смотрите, как Львиногрив чтит нашу память!» Ты помнишь ? Ториан застонал:

— Мои образцы! Они видели?

— Разумеется, видели! И когда твой отец и твои братья вступили в наши чертоги в тот день и были встречены как герои, они тоже славили тот пир стервятникам, что устроил их родич, могучий Львиногрив! И не было предела их радости.

Ториан беспомощно всхлипывал; слезы стекали у него из глаз по запрокинутому лицу к ушам.

— Но потом! — грохотал Джаксиан. — О, что было потом! Когда Морфит пожалел тебя — что тогда? «Он помнит меня! — кричал Телобл. — И страшна будет месть за нас!» Ты выжил, хоть и высоки были ставки на то, что ты не выживешь. Но затем ты позволил поймать себя и отдать в рабство!

— У меня не было выбора! — вскричал Ториан. — Я был безоружен!

— У тебя был выбор! Ты выбрал жизнь — жизнь раба! Какой воин согласится хотя бы час прожить рабом? Нет, не час, минуту? И ты сказал им, что тебя зовут Ториан!

От брезгливости, прозвучавшей в его голосе, по коже у меня пробежали мурашки.

— Но таковы их обычаи! Это же не наш народ! Они бы… — Ториан осекся и замолчал.

Джаксиан, похоже, рассвирепел еще сильнее.

— Они бы посмеялись над рабом по имени Львиногрив? Еще как посмеялись бы! Для того и изобрели эти имена! И ты мог бы ответить оскорблением на оскорбление и умереть, как подобает воину. Закололи бы тебя мечом или забили до смерти, ты бы умер за свое подлинное имя. Это было хорошее имя, и трое удачно выбрали его тебе тогда, но позже ты сделался недостоин его. Как ты думаешь, что сейчас чувствуют твои друзья по имени, а, Раб? Они не ходят на празднества. Они не говорят о том, какой доблестной была их смерть, и о том, скольких форканцев они убили. Как тени стенают они в стропилах, как совы летают в тумане. И образцы твои понурились и говорят о других наследниках.

Джаксиан отпустил бороду Ториана, и воин рухнул на пол у его ног.

— Ты просил прощения у купцов! — добавил Джаксиан, и опять меня пробрал озноб; мне сделалось дурно от подобного немыслимого проступка, хотя, помнится, в тот момент я вполне одобрил это извинение.

Ториан чуть приподнял лицо.

— Позволь мне уйти. Боже, — прошептал он, — и я умру.

— Поздно! Всех форканцев не хватит, чтобы смыть твой позор. Так слушай наш суд и наше повеление — отныне ты только Ториан, и не Львиногрив больше!

Ториан завыл и ударил лицом об пол.

— Господин мой?

Джаксиан обернулся на этот шепот и просветлел, но даже так лицо его было холодно, как зимнее солнце.

— Любовь моя? Говори!

Шалиаль смотрела на Ториана с сожалением — ведь это он предлагал ей стать ее героем.

— Неужели нет искупления, о Боже? Неужели нет способа ему восстановить свою честь?

Джаксиан нахмурился, и лицо его напомнило мне ночные кошмары или ужасы, что таит морская пучина. Мне хотелось бежать от этого лица, хотя оно хмурилось не на меня, но на всхлипывающего ослушника.

— Есть один. Бывают дороги столь тяжелые, что изменяют всех, кто идет по ним. Тот, кто ступил на такую, никогда не доходит до конца, а тот, кто дошел, никогда не начинал пути. Если этот трус сможет найти такую дорогу и пройти по ней достаточно далеко, он может снова найти свое подлинное имя. Но человек, который будет носить его тогда, будет уже не тем, что лежит здесь.

— Ты подскажешь ему, где искать такую дорогу, Боже? — осторожно спросила Шалиаль.

— Он знает, что от него требуется. Он скорее найдет на этом пути смерть, чем честь, а еще вероятнее — позор, ибо он не всегда распознает честь. А теперь ступай, Беглый Раб. Возьми наши меч и шлем и приготовь их. Жди, пока мы не призовем тебя.

Ториан попятился, так и не вставая с колен, пока не скрылся в люке, захватив с собой закопченный шлем и огромный меч Балора.

Я уже говорил, что то, как Джаксиан отобрал у Ториана меч, ничего не доказывало, но то, как он отобрал у Ториана его имя, потрясло меня. Как мог купец Джаксиан Тарпит знать о Львиногриве и его образцах? Не было ни волшебства, ни угрозы, ни награды, которые заставили бы Ториана пресмыкаться так перед смертным.