Кирилл Берендеев - Поход Мертвеца

– Закон, – хмуро произнес телохранитель, по-прежнему не смея поднять глаз. – Мне надо было сказать тебе еще раньше, княжич, прости, что вышло в не самое удачное время.

– Еще какое неудачное. Говори же.

– Я имел право казнить преступивших закон легионеров. За предательство, за оставление знамени, за дезертирство, за воровство и изнасилование… – наконец, встретившись с глазами Пахолика, замолчал враз и продолжил иным голосом: – Мертвец тогда именовался… неважно. Он и его товарищи должны были удержать лагерь до прихода основных сил, но оставили его. Из двух сотен выжило пятнадцать. Лепид пришел в ярость, узнав это, приказал устроить децимацию, то есть казнить каждого десятого, а остальным выдавать один овес две недели. Но их было пятнадцать, и жребий вытянули двое, тогда Лепид переложил бремя выбора на мои плечи. Я… я отпустил Мертвеца, таково распоряжение Лепида: либо уход из легиона, либо смерть. Второго я казнил.

– Ты отдал меня в плен венедам.

– Я не знал. Я отпустил тебя, наемник, – Дориноша выглядел совершенно раздавленным. – Показал тропу, по которой всего четыре часа назад прошел дозор, сказал куда идти и дал десять монет. Я представить не мог, что…. – телохранитель замер, ожидая слов Мертвеца. Но тот молчал, хмуро глядя на Дориношу. Потом протянул руку.

– Поднимайся. Нам пора в путь. – Телохранитель несмело коснулся ладони, поднялся, не поднимая взгляда. Забрав коней убитых, отряд высыпал на дорогу, Мертвец поинтересовался, не было ли другой засады, с другой стороны тракта.

– Как не быть, была! – воскликнул Боронь. – Там, в осиннике. Да что-то они драпанули, едва только мы спешились. А их человек пятнадцать, не меньше.

– Ты давно здесь служишь?

– На дороге? Мертвец… я ведь вырос в Истиславе. Двадцать пять лет как на стенах сижу.

– Выходит, ты нас и спас от засечников.

– Да какие засечники, ни еды, ни воды с собой, только денег немного да кони резвые. Похоже, дезертиры, подальше от князя рванули, а услышав нас, схоронились, думали, что-то урвут с разбитого войска. Выходит, не зря тот в мехах назвал князя чудовищем. Значит, дойдем до Тербицы, значит, ждут еще нас там.

– Похоже, ждут, – медленно произнес Мертвец, и, дотолкав лишенного всякой жизни Дориношу до коня, занялся перекладкой седельных сумок.

Самых слабых лошадей освободили от всадников, нагрузив поклажей. Тронулись в путь, двигаясь теперь заметно быстрее. Княжич ехал впереди отряда, рядом с Боронем, Дориноша скакал одним из последних, вместе с наемником. Через несколько часов добрались до развилки на старом тракте, еще совсем немного, полтора десятка миль, и они встретят Тербицу. Крепость издалека видна: массивные стены, высокие башни, луга окрест, заваленные камнями, покрытые кольями и засеками. Редкие деревушки, будто шарахающиеся от могучей твердыни, не зная, что и ждать от нее. Не знали и путники, поспешающие долгой дорогой.

– Прости, что затеял этот разговор, – наконец, произнес наемник, замедляя ход коня. – Не к месту и не ко времени.

– Это верно, – кивнул неохотно телохранитель. – Да только сам виноват, должен сказать прежде. Но вот боялся испугать, княжич, он же мальчишка, он… да что я, до восьми лет ему в руки ничего острее ножа не давали. Крови боялся до обморока. Учили приемам ратным, да что толку, ты сам видел. Это он со мной хорохорился, а сейчас… Глупо как все вышло, – поцыкав на себя, он чуть прибавил ходу, будто спеша отделаться от разговора с наемником. Но от Мертвеца невозможно так просто избавиться, миг – и он снова поравнялся с Дориношей. – О казнях ему не говорили, в учении против других только палки и давали. Он и вырос видишь каким, даже помыслить о смертях боится. Не представляю, как править будет. Да он ведь сказал, как, все отцу отдаст. А тот тоже отдаст – потихоньку, по крайчику – князю. Царица-матушка умела держать в узде, а Тяжак, он не правитель…. Вот как такие непохожести друг с другом сходятся, не знаю.

– У господаря не имелось земель, титулов или еще чего? – Дориноша только головой покачал. – Значит, вправду по любви.

– Только не принесла она нам ничего, кроме разора да усобицы. И княжич слаб, а опоры у него нет.

– Ты ему опора. – Телохранитель поднял глаза, уж на что крепок был наемник, да и то отвел взгляд.

– Не сейчас, – и поскакал вперед, нещадно нахлестывая коня. Наемник так же прибавил ход. Прокричал еще издали:

– Он не будет помнить все время!

– Я буду.

– Ты хочешь оставить его? Отец слаб, но ты-то сильнее. – Дориноша резко поворотился, заставив коня заржать зло.