Алексей Тохтариц - Стеймекс - Правда во Лжи [СИ]

— Ничто, созданное во вселенной, не действует в том мире.

Я крякнул. Бодрость иссякла, плечи опустились ниже некуда. Вот надежда и умерла. Теперь понятно почему всем остальным тоже не удалось.

Голос пришельца отразился эхом в голове.

— Наши расчеты говорят о человеческой приспосабливаемости. В остальном, рассчитать ваше поведение невозможно. Старайтесь делать то что у вас лучше всего получается, во благо усиления этого измерения. Всё что известно, измерение имеет бесконечную плоскость без космического пространства известного нам.

Меня передёрнуло, ни черта не поняв, я переспросил.

— Что это значит?

— Там нет космических тел. Из известного нам, земля там не имеет границ. Она бесконечна во всех направлениях. Основная часть разумных видов, в том числе ваш вид, сосредоточены друг с другом в одном месте. Именно оттуда и идёт влияние на весь мир. Но влияние ли это людей? Нам не известно.

Я даже представить себе не могу бесконечное пространство по всем широтам. Но что же тогда с небом или черт его возьми космосом, выходит и вверх оно бесконечно. И во что оно там упирается?

Словно прочитав мысли, пришелец продолжил.

— Место привычного вам землянам космоса, некое вполне возможно бесконечное пространство, заполненное сверхплотной материей. Чью природу мы не разгадали до сих пор. Мир изобилует не прекращающимся разнообразием, которому мы так и не дали полный анализ. Как и с тем что заменяет космос.

Я хотел что-то еще спросить, но хлопок в помещении сбил с мысли. Передо мной словно материализовавшись из воздуха возникла черная коробка. Упав, крышка приоткрылась. Не поверив своим глазам, я вытащил черные кроссовки, незамедлительно обув. Не такие как мои, но мой размер. Подобные видел в ближайшем от дома магазине спорт товаров.

Уже не удивившись и этому, я направил свой взор на родную планету. И как мне показалось, в последний раз. Без всякой надежды на что-то хорошее, душа забилась в угол словно перед прыжком в пропасть.

— А нельзя мне еще чего-нибудь…

— Нет! — ответ стегнул по мозгам, — больший объём материи из нашей вселенной уменьшит шанс успешного перехода. И чем проще материя, тем лучше.

Ком в горле, загнан в угол, но слабая надежда, что всё это сон и я вот-вот скоро проснусь.

— Я готов, но с чего мне нача.

Не дав договорить весь мир со всех сторон рванулся навстречу, вытягиваясь как струна по направлению ко мне. Я ослеп, ощутив себя космической пылью, атомом, молекулой всего огромного мира, называемым вселенной. Слившись с ней, посетило чувство, которое я возможно испытывал, находясь в материнской утробе. Покоя, безопасности и безмятежности. Я не чувствовал тело, ход времени, покой растянулся в вечность.

Раздирающий душу крик пронзил сознание, словно вся вселенная завопила от невыносимой боли. Нечто гигантское, не имеющее границ вырывает меня из материнской утробы. Каждая частичка моего естества подверглась коварной пытке. Из меня что-то выдирали, разрывая на куски суть, душу, плоть. Словно мать, из последних сил вселенная пыталась отсрочить уход, оставить своё дитя. Сила, рванувшая на себя с новым упорством, была неумолима.

Я покидал вселенную, как и меня покинуло нечто родное, навечно оставшись с родным домом. Всё что от меня осталось, не имеющая предела глубинам, пустота. Лишь слабое напоминание не давало угаснуть искре сознания, затерявшейся вне времени и пространства. Я человек и всё еще жив, всё еще люблю, я не забыл и надеюсь, не забыт. И затаённое чувство тревоги, словно молоточек бил по нервам, что в чем-то очень важном, мне соврали.

Бесчисленное число оттенков запахов и звуков обрушилось сплошной лавиной. Ощущение невесомости испарилось. На меня навалилась тяжесть в которой я почувствовал своё тело. В пустоту, посеявшую во мне чем-то немыслимым, вливалось безразмерное нечто.

Порог повышенной чувствительности притупился. Всепожирающая пустота ушла на второй план, закравшись в самый дальний уголок души.

Что-то твёрдое и крючковатое упёрлось в спину. Я чихнул. В нос просочилась сырость и влага. Обуянный ужасом я открыл глаза. Яркий неземной свет ослеплял. Моргая сквозь слёзы я кое-как привык.

Сквозь раскидистые ветви дерева на меня воззрилось ночное небесное полотно, тесно усеянное серебряными гвоздиками. Щеку щекотала травинка. Справа недовольно и настойчиво издавал трель сверчок. Словно пытаясь прогнать наглого гостя со своей территории. Шелест листьев, гоняемых ветром приятно успокаивал.