Алексей Тохтариц - Стеймекс - Правда во Лжи [СИ]

Я вздохнул.

— Тогда в покер?

— Издеваешься? Тем более кто-то после того как получил по рёбрам от серьёзных ребят завязал с картами.

Воспоминание слегка опустило настроение.

— Я не виноват, что всегда выигрываю.

Костя усмехнувшись в трубку, ответил:

— Да ты же хвалько! Короче, Стеймекс! Я за пивком!

Редко кто меня называет по нику, чаще Костя.

Моё внимание привлёк жестикулируя на весь экран профессор, раздувшийся от собственной важности словно лягушка в брачный период.

— Я полагаю, что его открытия могут объяснить склонность некоторых людей вызывать поломки в приборах и машинах. Одним из таких людей был физик Вольфганг Паули, чьи способности в этом отношении стали настолько легендарными, что физики прозвали явление "эффектом Паули".

Девушка часто кивала с полным участием и вниманием слегка прищурив глаза. Создалось впечатление, что её мозг не выдержит такого напряжения.

Профессор продолжал атаку.

— Говорят, что одно только присутствие Паули в лаборатории могло привести к взрыву стеклянного прибора или поломке измерительного устройства! — изрёк профессор, выпучив глаза от удивления, больше походя на солидную жабу.

В динамик выжидающе сопели.

Скосив глаза к потолку, я устало ответил.

— Никакого пива.

Костя заржал весёлым смехом, не предвещавшим ничего хорошо.

— Никакого пива?! Видать хочешь в первый день на работу пришкандыбать пьяным? Тогда беру помощнее.

— Тащи пиво!

— Всё-таки решил остаться интеллигентом, — с издевкой проговорил Костя, — повиси минуту!

Что ему еще надо, вроде и так понятно. Купил пиво, тащи зад сюда. Я уставился в телевизор.

Профессора явно задели за живое.

— Он считал, что понятия, которыми мы привыкли описывать реальность, — электрон, длина волны, сознание, время, частота — полезны лишь как "информационно организующие категории" и не имеют независимого статуса. Так же, как и элементарные частицы вообще не обладают статусом самостоятельной реальности до тех пор, пока не появляется наблюдающее их сознание…

Я снова дернулся, Костя громко прокряхтел в динамик.

— Еще не спишь? Тогда жди, через двадцать минут буду!

— Оно того стоило? — гневно выпалил я.

— Конечно! — завопил Костя — Решалась судьба вселенной. И вот!

— Ну-ну! — поторопил я.

— Меня вызвали в ночную, для всех кто спросит, а так одна нога здесь, другая там.

— Вторую половину мозга не забудь, — я отключился.

Я решил снова скоротать время за телевизором. Тема для меня не новая, но интересная. Хоть я не любитель эзотерики, если только что-то подкреплено наукой, наводя на вопрос. А вдруг это правда?

Расходовав всю пылкость, профессор принял форму кресла, устало рассуждая.

— Думаю, мы давно миновали тот этап в физике больших энергий, когда исследовалась лишь структура пассивной вселенной. Мне кажется, мы вошли в область, где взаимодействие сознания и окружающей среды происходит на таком первичном уровне, что мы поистине создаем реальность, что бы ни скрывалось за этим определением.

Девушка перехватив инициативу выпалила.

— Бытует мнение, что физики на самом деле не открывают частицы, а создают их. Как считаете вы?

Профессор слегка подобрался, но тут же снова стал облицовкой кресла. Вздохнув так, словно держал на плечах весь мир, он продолжил.

— Приведу как пример недавнее открытие новой элементарной частицы, получившей название аномалон, свойства которой изменяются от лаборатории к лаборатории. Представьте себе машину, у которой окраска и форма меняются в зависимости от того, кто за рулем!

Уже не слушая я начал впадать в дрёму, сдерживая себя на грани сна и бодрствования.

Мелодия смартфона резко вырвала из мира грёз. Я решил, что облаю любого, кто вознамерился в такое время, что совсем не весьма. Ответив, я дёрнул рукой от жгучей боли, пронзившей кисть. Телефон упал на диван, задымился. В стороне от меня раздался смачный треск. Телевизор усеяло паутиной мелких трещин. Задняя панель потекла, словно густой сироп, образовывая лужицу на полу. Пол, стены и потолок задрожали, покрываясь сетью трещин.

— Какого черта, — проблеял я скованным от страха голосом.

Но еще больше сковала боль. Иглами проникая по руке, словно змея взбиралась к плечевому суставу. Я метнулся в коридор, но та же боль усилилась в десятки раз, впившись в каждую клеточку тела. Застонав как подбитая лань, я упал. Издав тягостное ух, словно в предсмертной судороге, квартира обрушила потолок. В тот момент, когда нечто пожирающее изнутри, доводя до безумия, вонзило жала в мозг.