Алексей Тохтариц - Стеймекс - Правда во Лжи [СИ]

— Ничего удивительно, он пропал, его посчитали мёртвым.

Не просто посчитали! Я видел правду, там лежало тело, не моё! Но мать и дядя Вадик были уверенны что это я!

Куб сменил изображение. Обзор завис с высоты птичьего полёта показывая улицу и носящиеся туда-сюда машины, плавно приближаясь на одной из парковок я разглядел наряженные бантами и шарами машины.

— Учитель, что за колесницы? — в великом изумлении проговорил Гхолус.

— Быть того не может, я слыхивал о таких, но это легенды и не более того, только в этих легендах помимо езды, они еще летали!

— Невозможно чтобы он был оттуда.

— Куб не врёт! — гневно накричал на Гхолуса Икнатор.

Я не слушал этих двух идиотов и еще больше впился в картинку взглядом, когда увидел дверь, а над ней вывеску — ЗАГС. Вокруг столпилось море народу, девушки и женщины в платьях, парни и мужчины в строгих костюмах, все ожидали молодоженов.

Дверь отворили, на свет солнца показался в черном костюме мужчина, только из-за отсутствующих усов я не сразу узнал Костю, но это был он. Раньше он носил усы и весьма пышные. Вслед за ним грациозно вышла прекрасная в снежно-белом платье девушка. Ребята с двух сторон посыпали молодожен лепестками роз.

Доля секунды задержанного мною внимания на милом искрящимся от улыбки личике позволило мне узнать Иру. Я смотрел и убеждал себя, что это не она. Не она, не она, не она! Но будь проклят этот дар правды!

— Нет!!! — даже сквозь порванные голосовые связки прорезался голос.

— Заткнись иначе придушу! — заорал Гхолус.

Я не мог молчать, обида и боль рвались наружу.

Гхолус схватил пылающий искрами прут и с силой ударил по рёбрам.

— Нет! Нет! Нет! — я кричал, плакал и стонал от боли, не той что резала бок, а в сотни тысяч раз сильней что сжигала сердце.

Куб загорелся ярким светом и вспыхнув коротким пламенем исчез, а Икнатор обхватил голову руками силился понять, что произошло.

Я был обманут, мне обещали другое! Внутри царил шторм сжигающий нутро, я полностью охрип от криков, слёзы катились ручьём, а я просто не хотел верить в увиденное. Всё было зазря, с самого начала.

— А-а-а! — хотелось одного, умереть, не знать и не видеть этого.

По лицу меня огрело чем-то тяжелым и настолько горячим, что вмиг опалило кожу.

Я обратил внимание на запыхавшегося Гхолуса с окровавленным и шипящим прутом в руке.

Вся злоба и гнев окрылила мою душу.

— Тварь! Да чтоб ты сдох!

Я настолько сильно возжелал его смерти, что изо рта потекла пена, а мысленно я представил, что сдавливаю эту сволочь в кулаке, как сжимаются плечи, трескаются рёбра, нутро с головой лопается…

В сумасшедшем порыве я и не заметил, что рядом кто-то истошно орал. Я бросил взгляд на забившегося от ужаса в угол мага. А после на мерзкую словно выдавленный апельсин тушу. Такое зрелище меня немного отрезвило.

Дверь завывающе скрипнула, а сверху затопало множество ног.

— Стеймекс!

Я не верил своим ушам. Икнатор придя в себя приговаривая что-то взмахнул пару раз руками и провалился в стену. В пыточную словно забежал целый полк если бы конечно было место. Роан с окровавленным мечом и Троквард сжимающий с наложенной стрелой лук.

— О духи земли и неба, что здесь произошло? — выдавил из себя Троквард уставившись на меня и нечто бесформенное в лужи крови у моих ног.

— Снять его! И Бук-Вак Чужа сюда, немедленно, иначе он истечёт кровью! — заорал что есть силы Роан, — Не переживай друг, — он обернулся ко мне, — ты спасён.

Как оказалось, я находился на границе Данарита в полуразрушенном замке, некогда принадлежавшим предкам семьи Рикарда и Гхолуса. Бывшая твердыня что исправно служила последним рубежом во времена войны с Зарией. Не смотря на стянувшиеся к полувековой битве войска Данарита, Роан с малым отрядом не без помощи Бук-Вак Чужа проникли за границу. Ведь всю вину перенесли на золотой путь и как было решено перед поисками, уйти обратно возможностей у убийц не было, значит путь всего один. Прочесывая местность люди Роана обнаружили руины старого замка, что оказались не так уж и заброшены.

Всё это узнал сегодня, на второй день после того как меня привезли обратно в вотчину принца, его герцогства Акрестион. Поселив в ту же комнату.

Дневной свет из окон надоедливо врывался в моё пространство освещая верхнюю половину кровати заставляя жмурится и желать, чтобы этот светоч богов поскорее потух или сгинул навеки. Всё та же расписная мебель, оббитые красным деревом стены, даже подобие люстры над головой и роняющий на пол искры камин предстали в сером цвете раздражая и пробуждая приступы злости.