Лена Летняя - Академия Легиона

По ее губам скользнула печальная улыбка, как будто он ее не убедил. Хильда перехватила его руки и мягко отвела их от своего лица, крепко сжав.

- Ты не понимаешь, Дилан, - возразила она серьезно. - Я думала, что все это время рядом со мной был голем. И все, что было, у меня было с ним. Но я все равно его убила. До сих пор не понимаю, как я смогла. И не знаю, что со мной стало бы, если бы через несколько минут я не поняла, что ошиблась и что ты можешь быть жив. Поэтому...

Она отпустила его руки, шагнула к стулу, на котором стояла ее сумка, и достала из нее сложенный вдвое лист бумаги. Еще раз быстро шмыгнув носом, она вернулась к Мору и протянула ему этот лист.

- Поэтому вот. Я написала это еще в субботу, но решила отдать, когда ты вернешься к обязанностям куратора.

Настороженно поглядывая на нее, он вслух прочитал написанное:

- Куратору курса профессору Дилану Мору от курсантки второго курса Хильды Сатин. Заявление. Прошу определить меня в группу подготовки к работе в следственном отделе Легиона. Мое прежнее заявление прошу считать недействительным...

Он нахмурился и посмотрел на нее, на его лице смешались растерянность и недоверие.

- Но ты ведь так хотела в боевой отряд.

- Хотела, - кивнула Хильда, заметно волнуясь. - И все для этого делала. И да, я доказала, что справилась бы с этой службой. Наверное. Хотя должна признаться: чтобы победить того голема, я напилась стимуляторов перед балом. Но дело не в этом...

Ее голос снова на мгновение прервался, она откашлялась и глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. Только потом продолжила:

- Да, я доказала и себе, и тебе, и всем, кто об этом узнает, что смогла бы служить в боевом отряде. Но в тот же момент я поняла, что не хочу этого. Что никогда по-настоящему не хотела. Я даже толком не знала, что это такое. Я не хочу когда-нибудь снова оказаться в подобной ситуации, Дилан. Не знаю, как ты прослужил там шесть лет и остался таким... классным позитивным парнем, - она снова нервно улыбнулась, пытаясь спрятать за этой улыбкой волнение. Однако удержать улыбку не смогла: ее губы дернулись, скривившись, глаза заблестели. - Потому что в то мгновение, когда он рассыпался передо мной в прах, мне показалось, что во мне что-то умерло. Навсегда, понимаешь? Даже то, что ты оказался жив, это «что-то» не вернуло. Я, наверное, теперь буду восхищаться боевиками даже больше, чем раньше, но быть одной из них больше не хочу. Не хочу, чтобы во мне снова что-то умирало. Мне не понравилось, понимаешь?

Она замолчала, выжидающе глядя на него, но он тоже молчал, замерев, и удивленно смотрел на нее. Хильда неловко повела плечами и призналась:

- Я думала, ты обрадуешься. Или ты теперь разочарован?

Этот вопрос заставил Мора отмереть, снова обнять ее и прижать к себе так крепко, что она сдавленно охнула от неожиданности.

- Я рад, - торопливо заверил он. - Ты даже представить себе не можешь, как я рад. И теперь горжусь и восхищаюсь тобой еще больше.

Хильда облегченно выдохнула. Она успела испугаться его реакции. Ее саму удивило это: его мнение вдруг стало значить больше, чем мнение ее отца. Ведь принимая решение, она понимала, что тот будет разочарован, но ее это уже не волновало, пока она была уверена, что Дилану ее выбор придется по душе.

Мор немного ослабил объятия и снова нашел губами ее губы, в этот раз целуя уже не так отчаянно, а медленно и с наслаждением. Заявление выпало из его руки и, тихонько зашуршав, упало на пол. Ни один из них этого не заметил. На этот раз Мор прервал поцелуй только для того, чтобы тихо прошептать у самого ее уха:

- Люблю тебя...

- Ты кажется говорил, что не способен на любовь, - также шепотом отозвалась Хильда.

- Я солгал.

- Это хорошо.

- Что я солгал? - удивился он.

- Что ты меня любишь.

- Почему?

- Потому что любить всегда приятнее взаимно.

- Это можно считать ответным признанием?

- Это можно считать намеком.

- То есть признания не будет?

- Посмотрим, как ты будешь себя вести. Между прочим, я тут уже четвертый день умираю от лихорадки.

- Неужели?

- Представь себе.

- Знаешь, я мог бы оскорбиться и подумать, что тебе от меня нужен только секс, если бы не одно «но».

- Чем же я себя выдала?

- Ты испекла мне печенье. Мне никто и никогда не пек печенье. Если это не любовь, то я даже не знаю, как это назвать.

Мир за Занавесью лихорадило еще несколько месяцев. До гражданской войны дело все-таки не дошло, поскольку в первые же дни после того, как древний король заявил о себе и своих притязаниях на оставленный когда-то престол, Легион молчаливо поддержал его. По крайне мере, его силовая часть. Та, что выполняла функции судебной власти, сопротивляться пыталась, но без поддержки стражей и боевиков их недовольство с самого начала было обречено на провал.