Мария Бородина - Плач земли [СИ]

— Мы выезжали как-то, — Владимир невесело усмехнулся. — Дело тут не в воде. Там творились странные вещи. Такие, что я усомнился в истинности Иммортеля.

— Насколько странные?

— Некоторым из нас периодически становилось плохо, — отозвался Владимир. — Головокружение, нарушение восприятия, потеря сознания. И мир вокруг. Он словно менялся с небольшой периодичностью.

— Последствия Перелома, не иначе, — Маргарита, совершенно не удивившись, пожала плечами. — Может быть, и наши далёкие потомки и уйдут на эту землю. Если им хватит воды, конечно.

— Не думаю, — Владимир мотнул головой. — Гиблые там места. Мёртвый Континент гораздо больше, чем ты можешь предположить. Он вокруг нас.

Маргарита обхватила губами ободок фарфоровой чашки. Горький кофе свёл губы оскоминой.

— Мёртвый Континент — это здесь, — она положила руку на грудь. — Я не знаю, когда закончится эта полоса препятствий. Но мне действительно страшно жить.

Она не могла больше сдерживать себя. Щёки свело болезненной судорогой, а нос завалило. Комната снова расплылась перед глазами. Слёзы срывались с ресниц одна за одной, вырисовывая на коже горячие дорожки. Солёная вода катилась по подбородку и шее, остывая на воротнике блузки. Тщетные слёзы, которые совершенно не приносили облегчения. Боль пустила корни слишком глубоко в душу, распустив крону в мыслях. Разум запутался в переплетениях ветвей. И вырвать чужеродное начало можно было разве что вместе с последним вздохом.

Отставив бокал с кофе в сторону, Владимир встал. Положил ладони на плечи Маргариты и прижал её к себе. Тепло сильных рук, которое обычно успокаивало, лишь сильнее разбудоражило эмоции. Маргарита вжалась лицом в рубашку мужа, пытаясь перекрыть рвущийся наружу поток. Только слёзы не останавливались, лишь мокрая ткань неприятно захолодила раздражённые щёки.

Так они и стояли, утопая в розовой патоке ноябрьского вечера, что просачивалась в дом сквозь опущенные жалюзи. Белые полимерные полоски который день уже заслоняли окна, не позволяя выглянуть наружу. Потому что ни Маргарите, ни Владимиру не хотелось смотреть на оживлённую набережную. Там слишком часто гуляли родители с детьми…

Когда они вышли из головного офиса ФСО, Ларису снова одолели слёзы. Напрасно она считала, что выплакала всё тремя предыдущими ночами — они брались из ниоткуда. Солёная вода, залившая лицо, раскачала мир, усеяв кривыми блёстками. Всего лишь солнце преломляющееся лучами в капельках. Но Ларисе казалось, что это Вселенная крошится на осколки, затягивая её в бесконечную чёрную дыру, забирая эмоции и разбирая по молекулам.

— Я бы обнял тебя, — Лихач заглянул Ларисе в лицо и фыркнул с откровенной издёвкой, — да не хочу в луже валяться. Там мокро и холодно, знаешь ли.

— А вот это верно, — отрезала Лариса, вытирая лицо экосалфеткой. Разводы туши грязными бороздами запутались в белоснежных волокнах ткани. — Снова поиздеваться решил?

— С чего бы? — Лихач, казалось, совершенно не обиделся. — Ты сама мне позвонила. Я не привык отвечать отказом. Особенно если просит женщина.

Шаги шелестом разливались по холодному проспекту. Башни высоток мерно уплывали назад, превращаясь в спички. От флегматичного взгляда окон накатывала безысходность и становилось тошно. Ларисе никак не давала покоя мысль, что мир, как и раньше живёт и существует, а планета — вертится. Лишь одна её маленькая Вселенная остановилась с уходом Нери, вырвав её из реальности и времени.

— Можно подумать, ты сам, узнав, не начал бы искать Нери, — процедила она раздражённо. — Я помню, как он был привязан к тебе.

— Начал бы, — Лихач понимающе кивнул, — но без тебя, Лариса.

— Зачем же тогда ты попросил меня пройтись? — она задумчиво пожала плечами.

— Кое-кто информацию просил, — отметил Лихач. — Я лишь хотел сказать, почему ФСО всё ещё молчит про местонахождение Нери. И почему они вызвали тебя сегодня на это нелепое шоу с опознанием.

Утерев слёзы резким движением, Лариса вскинула голову. Ожидание измучило её, выпив все соки, и она была готова стойко принять любую информацию. Даже самую страшную. С удивлением Лариса обнаружила, что её сердце бьётся ровно и редко. Неизвестность донимала куда больше, чем жуткие догадки.

— Всё из-за того, что Нери исчез с карты, — протрубил Лихач так, словно новость совершенно его не задевала.

Сердце ёкнуло и повисло бабочкой в невесомости. Сообщение, конечно, оказалось не ахти, но уж почём лучше, чем злая весть о самом страшном. Приятная теплота постепенно наводнила сосуды. Вместе с ней приходило понимание происходящего. Значит, чип Нери вышел из строя по неведомой причине. И именно поэтому её приволокли сюда опознавать парня с тем же повреждением! И потому-то дознаватель так настаивал на том, что странный юноша, назвавший себя Гаем — это Нери!