Мария Бородина - Плач земли [СИ]

Миа заёрзала на месте, пытаясь прогнать неловкость. Кантана изумлённо зыркнула на неё с соседнего стула. Но присутствие юной госпожи Бессамори на этот раз радовало. Черноволосая мерзавка разбавляла мёртвый штиль. Ещё одна живая душа в спёкшейся гробнице.

Миа подарила Кантане натянутую улыбку уголком рта и осторожно взглянула на прародительницу клана. Анацеа, поджав губы, ковыряла мясо в тарелке. Как хотелось думать, что причина странному затишью — неудавшееся Посвящение! И как хотелось верить, что эта гримаса — не предвестник бури. Но разум подсказывал иное.

Внимая голосу рассудка, Миа вернулась к трапезе. Жареный картофель, о котором приходилось читать разве что в учебниках истории, не шёл ни в какое сравнение с Иммортельским тепличным топинамбуром. Миа спешно отправляла поджаристые ломтики в рот, и с каждым кусочком дурные мысли таяли.

Анацеа, сдавленно кашлянув, отложила вилку. Блики свеч осветили слой неестественно-светлой пудры на лице. Прародительница клана тщательно затушевала отёчные круги под глазами. Умеет-таки плакать! От этой догадки Мии стало легче. Но лишь на мгновение.

В следующую секунду отчаяние накатило с двойной силой, и Миа вжалась в стул. Всё потому что Анацеа приоткрыла рот. Как и всегда: деревянно, сдавленно. Словно она не хотела тратить лишней энергии на словоизвержение.

— Миа, — произнесла Анацеа, сжигая взглядом, — я предупреждала тебя, чтобы ты не испытывала свою силу в саду. Верно?

— Предупреждали, — выдохнула Миа, уронив вилку. Мельхиор грузно звякнул о краешек тарелки.

— Можно спросить, почему ты ослушалась меня? — отложив приборы, Анацеа скривилась.

Силуэты помощниц слились, превратившись в безликие тени. Пучки огненных искр заплясали перед глазами. Протяжные лучи переплетались паутиной. Миа испугалась было, что новый дар снова решил заявить о себе, но, к счастью, это оказалась лишь зрительная иллюзия, порождённая головокружением. Пелена перед глазами размазала огоньки свеч, только и всего.

— К-когда? — вымолвила Миа, ещё сильнее вжимаясь в сидение.

— Тебе лучше знать, когда, — Анацеа отпила из бокала. — Может, расскажешь всё по-честному?

Кантана напряжённо покосилась на Мию. Вилка в её руках дрогрула.

— Мама, — протянула она нараспев. — Миа не делала этого. Ты очень взволнована и расстроена, как и мы все, но не стоит так негодовать. Ты напугала мою подругу.

— Кантана, не вмешивайся, — брови Анацеа изогнулись. — Я всего лишь хочу узнать, кто подпалил мои яблони. Придётся рубить их.

— Глупости. В прошлом годовом цикле после грозы тоже пришлось срубить несколько деревьев, но ты так не сокрушалась!

— Дочь, замолчи! — Анацеа снова перевела взгляд на Мию. — Я не сделаю тебе ничего плохого, дитя. Просто хочу знать, когда и как это случилось.

Деревянное сидение врезалось в поясницу. Ноги окаменели и отяжелели. Кошачий взгляд сжигал дотла не только тело, но и мысли. Миа не верила ни единому слову хозяйки имения. Анацеа относилась к ней со всей предвзятостью, и отрицать это уже не имело смысла. Понять бы ещё, почему.

— Я не делала этого, — Миа вздрогнула, — и повторю десять тысяч раз то же самое.

— Миа, я хочу, чтобы ты знала, — Анацеа на мгновение отвела взгляд. — В любом доме принято уважать хозяев и выполнять их просьбы. Давай будем честны друг с другом. Поверь, я не хочу, чтобы ты меня боялась. И меньше всего желаю, чтобы ты считала меня своим врагом.

— Что вы говорите?! Да вы всё для этого и делаете! — вскрикнула Миа, потеряв терпение. — И на Совете, и сейчас! Хотела бы я…

Кантана легонько пнула её под столом, и Миа захлопнула рот. Едва уловимый запах тлеющей ткани разбавил спёртый жар столовой. Хоть в чём-то эта выскочка оказалась права. Ещё немного, и дом заполыхает. И не факт, что от переизбытка эмоций.

— Я не прошу многого, — продолжала Анацеа, совершенно не отреагировав на выпад. — Просто будь честной.

— Но я-то ничего не поджигала! — Миа боялась, что стыд зальёт краснотой щёки. Но, так или иначе, успокаивала себя тем, что говорила правду. Она не имела цели устроить поджог. Просто так получилось. — Даже в мыслях не было такого. Я тоже не прошу многого. Просто дайте мне жить той жизнью, что и раньше. Без магии, дурацких поездок на Совет и ложных обвинений.

— А кто тогда это сделал? — Анацеа снова отпила отвара. — Я?

— Мне ли знать…

— Это я, — раздался знакомый голос из проёма, соединяющего гостиную со столовой. — Я хотел сразу сознаться вам, госпожа, но не смог решиться.