Мария Бородина - Плач земли [СИ]

Стараясь не поддаваться эмоциям, Нери водил тряпкой вдоль стыков досок. Разводы крови тянулись за шваброй, вытягиваясь в фантастические цветы и линии. Шарканье материи по дереву, впрочем, не заглушило приближающихся шагов. Вот незваный гость остановился неподалёку, будто раздумывая, но через несколько секунд продолжил свой путь. Каждый шаг незнакомца отзывался дрожью ужаса во всём теле. Кто-то подходил всё ближе, неумолимо замедляя шаг. Когда тень визитёра вошла в поле зрения и впечаталась в крыльцо, волна жара поднялась по шее Нери, ошпаривая щёки.

Кто-то стоял рядом и пристально смотрел на него. Наблюдал за каждым его движением и тщетными попытками отвести глаза, прикинувшись кем угодно, но не собой.

И, судя по треугольному разлёту нижней части силуэта, это была женщина.

— Наёмник, значит, — насмешливый голос ударил в барабанные перепонки. — С Третьего Холма? Да полы моет? Яся, ты это видела?!

Ехидный смех незнакомки обжёг грудь. Презирая всё на свете, Нери оторвал взор от дощатых полос. Рядом стояла Венена. На её плече с гордым видом восседал одноглазый воришка-хорёк. Вот кого действительно не ожидаешь увидеть в подобную минуту! Но на этот раз Венена и не думала убегать. Серо-зелёные глаза щурились, пытаясь поймать его ускользающий взгляд. На губах дрожала неоднозначная усмешка.

Презирает ли она его или желает утешить? Как же сложно было найти ответ.

— Отстань, пожалуйста, — выдохнул Нери, размазывая по крыльцу кровь.

— А я, может, настроена на разговор по душам, — Венена сипло хохотнула. — Уступи девушке.

— У меня нечего воровать, — Нери отвёл глаза. По щёкам полз отвратительный жар. Бегать за точной копией сестры, а уж, тем более, умолять её, желания не осталось. — Разве что, мои долги. Поищи-ка другую цель.

— Долги?! — Венена неожиданно переменилась в лице. — Только не говори, что Донат и тебя заарканил!

— Смотря что ты имеешь в виду. Но, скорее всего, так оно и есть.

— Гляди-ка, Яся, — Венена покосилась на свою пушистую спутницу, — старик Донат даже лучших наёмников вербовать умеет. Вот у кого нам надо учиться!

— Не смешно, — Нери опустил глаза, продолжая возить тряпкой по крыльцу.

— И мне смешно не было, — выдохнула Венена. — И когда ты нёсся за мной через лес — тоже.

Нери сконфуженно опустил голову. Смущение сковало кандалами лодыжки, мешая двигаться. Ноги окаменели и похолодели. Неприятно ощущать себя нашкодившим и провинившимся, когда причин беспокоиться нет. Он был виновен, разве что, в том, что не сдержал эмоции и невовремя начал перечить неадекватной особи. Но бумеранг уже стукнул по голове, так что, можно было со спокойной совестью об этом забыть.

— В чём провинился? — тихо спросила Венена, разрушив неловкое молчание.

— Ни в чём, — отрезал Нери. — Разве что, тележку с вырезкой опрокинул. Нечаянно.

— Ну, ты влетел, — Венена невесело подмигнула. — Теперь не жди, что откупишься. Дальше будет только хуже.

— Я и сам вижу.

— Знаешь что здесь самое ужасное? — Венена подошла ближе. Тень скрыла её лицо, но Нери успел заметить, что она прячет глаза. — То, что ты мог бы убежать, и ничего бы тебе за это не было. Но боишься. Потому что чувствуешь себя виноватым.

— Откуда ты знаешь? — Нери остановился и облокотился на швабру.

— Догадайся, — Венена хохотнула. — Он липкий тип, этот Донат.

— Неужели сама попадалась? — Нери перешёл на шёпот.

Венена, сложив руки на груди, прошлась туда-сюда по щебёнке. Яся, заволновавшись, перескочила ей на другое плечо.

— Я прошла на тот момент тринадцать годовых циклов, — Венена кивнула. — Мать в ту пору уже два года как ушла к Разрушителям. Однажды я допустила неосторожность, воруя мясо. Лидер шайки, что держал меня при себе из жалости, узнав о моей ошибке, тут же открестился. Так я и попала к Донату.

— О, — только и смог он выдохнуть. Услышанное никак не укладывалось в голове. — Но тебе всё-таки посчастливилось вырваться?

— Прошла добрая половина годового цикла. Мне, наконец, удалось доказать, что вреда от меня намного больше, чем пользы. Он сам вышвырнул меня, как котёнка: голодную и худую. Наверное, и выжила я только потому, что на рынке меня жалели и кормили. Говорили, что жалели, если быть точнее. Ведь ни один из них так и не помог мне вырваться.

Нери вздохнул и снова отвёл глаза. То же самое он чувствовал полчаса назад, когда разговаривал с торговкой супом. Всё-таки, жалость — мерзкое чувство. Чего она стоит без стремления помочь?