Андрэ Нортон - Колдовской мир. Том 1

Мы шли, окутанные облаком золотого сияния, пока не оказались в другом зале, в центре которого на возвышении стоял трон с высокой спинкой и широкими подлокотниками. На троне кто-то сидел. На миг я вспомнил рассказ отца о том, как когда-то он с Кори сом и другими гвардейцами обнаружили в горах Карстена пещеру легендарного Вольта.

Он вот так же сидел на троне, держа в руках боевой топор. Кориса охватило непреодолимое желание взять его себе. Когда же, спросив разрешение у Вольта, он сделал это, величественная фигура вдруг рассыпалась, и на троне осталась только горстка праха. Казалось, он столетиями терпеливо поджидал того, кому наконец сможет вручить свое грозное оружие, выкованное не для обычного человека, но для полубога.

Того, кто сидел на троне перед нами, окутывало голубое сияние. Оно мешало его разглядеть, за ним только угадывалась огромная неподвижная, словно окаменевшая фигура. «Да это же усыпальница!»—понял я наконец. Это был такой же склеп, как и пещера Вольта. Странно, мой страх исчез, меня так и тянуло подойти поближе. Я сам себе удивлялся.

— Кто это? — спросила Орсия, подходя к трону все ближе и все пристальней вглядываясь в голубое сияние. Вот она уже совсем рядом.— Кто это?

— Тот, кто не причинит вам вреда...— коснулся моего сознания голос из ниоткуда.

Вокруг тронного возвышения стояли полуистлевшие ларцы со сверкающими сокровищницами. Но я смотрел только туда, где на верхней ступеньке лежал ярко освещенный меч. Мои пальцы сами собой нетерпеливо потянулись к боевому оружию. Его клинок казался длинной обычного и не отливал голубизной, как хорошая сталь, а был золотистым. Может, на него просто ложился отсвет того золотого сияния, которое заполнило весь зал. Рукоять меча тоже казалась золотой. Она была высечена из цельного куска золотого желтого кварца. На ней, словно сквозь дымку, вспыхивали красные, золотые и голубые искры. Время не тронуло его.

Я смотрел на меч, и мои руки тянулись к нему сами. Желание владеть им было сильнее голода, сильнее жажды, сильнее всего на свете, ему невозможно было противостоять. Еще никогда и ничего в жизни мне не хотелось так сильно. Может, те же самые чувства владели Корисом, когда он смотрел на Топор Вольта? Теперь я понимаю, почему он решился взять его. Осмелюсь ли я на то же самое?

Обобрать мертвого — кощунство. Но Корис попросил согласия у самого Вольта. И с тех пор, поражая Топором врагов, совершил немало славных подвигов. Нет, что ни говори, а взять оружие у мертвеца не так просто, как кажется. Это означает, что ты хочешь сравняться с ним в силе и ловкости, в боевом искусстве. Салкары верили, что если воин взял меч у убитого, то призрак мертвого теперь не оставит его. Если он станет союзником воина, то тот совершит такие ратные подвиги, о которых раньше и мечтать не мог. Но если призрак захочет ему отомстить или же просто позавидует, то в первом же бою воин встретится со своей смертью.

Когда-то давно, когда у салкаров были на Северном побережье свои гавани и когда они еще не заключали союза с Колдуньями Эсткарпа, они все же иногда похищали из гробниц прославленные мечи. Воины, владеющие такими мечами, совершали столь славные подвиги, что о них слагали легенды.

Помня обо всем этом, я, как мог, боролся с непреодолимым желанием сомкнуть пальцы вокруг золотистой рукояти, ощутить ее тяжесть в своей ладони. Но все было напрасно. Обычно доводы разума для меня много значат. Мысль у меня всегда опережает действие. Но есть желания, которые сильней рассудка. И я не смог побороть искушение.

Я обошел Орсию, упал на колени и потянулся за мечом. Притом потянулся я не левой рукой, а правой — искалеченной. Сделал я это машинально, и те из моих пальцев, которые были еще подвижны, согнулись, охватив рукоять. Но тут же я пришел в себя и, оторвав взгляд от меча, глянул на фигуру, затянутую призрачным туманом. Корис когда-то не побоялся унести с собой Топор Вольта, но это был дар великого предка, он не украл его. Как же быть мне?

Я заставил себя отпустить меч, пальцы мои этому противились, но я заставил их разжаться. И, не поднимаясь с колеи, обратился к тому, кто сидел, окутанный туманом.

— Мое имя Кемок Трегарт. Я из Эсткарпа. Меня обманули. Меч мой остался на поле боя. Мне никак нельзя быть безоружным. Без меча я пропаду. Я не славы ищу. Если надо, я скажу эти слова.

И я назвал слова из Лормта, уже произнесенные, когда нужно было открыть двери. Однако на сей раз они прозвучали не воинственно, а только затем, чтобы доказать, что с тьмой меня ничто не связывает. Трудно было предположить, что последует за этим. Могло случиться все, что угодно. Из голубой дымки меня могли приветствовать, а могли поразить мечом. Но все оставалось точно так, как было —- не ослепила меня молния, не оглушил гром.