Михаил Игнатов - Пустошь. Нулевой круг

— Хватит рыдать, — я с улыбкой, испытывая душевное облегчение, глядел на сидящую на корточках в углу Диру.

— Ты меня выпорол! — сверкнуло и обожгло злостью из-под челки синим взглядом. — Я всем расскажу! Маме своей расскажу!

«Не верю»: подумал я, почти ощущая, как в тяжелой голове лениво, словно против течения, движутся мысли. Идея вбить в нее ума через пятую точку была просто великолепна. Это доказал уже первый удар. Если, когда я схватил ее, Дира начала орать, а получив его, вообще перешла на визг, то потом резко замолчала и все остальные удары только тихонько вскрикивала. Невероятный прогресс за эту неделю, когда она меня даже не слышала, заглушая своей болтовней. Вернее, она не слышала мои доводы и убеждения, живя в своём очередном выдуманном мире, который не задевали мои слова. Зато теперь я снова вижу перед собой ту самую умную девчонку, которая за краткий миг оценила мой уровень возвышения.

— Итак. Повторю еще раз, — для большего веса своим словам я хлопал ремнем себе по ноге, отмеряя фразы. — Всё, что я знал, я тебе рассказал. Теперь всё зависит от тебя. И перестань меня преследовать! Я только встал на ноги, а ты хочешь, чтобы меня в чем-то заподозрили и снова попробовали убить? Теперь всерьёз?

— Я не хотела, — заблестела глазками, которые теперь казались почти черными и были полны слез, Дира.

— Я тебе уже не верю, — я покачал головой. — Ты, что творила все эти дни? Почему ты не слышала моих слов?

— В наставлении сказано, что нужно всегда у учителя спрашивать, если сомневаешься в прогрессе, — Дира, словно мелкая Лейла, показала мне язык, заставив в изумлении вскинуть брови.

— Ах, какая умная девочка! — я тоже всплеснул руками, как умилённый родитель. — Выучила наизусть! Какие умные слова запомнила! А что же ты не выучила то, что написано дальше? Чтобы учитель проверил духовным зрением! Им даже Мастера не обладают!

— А вдруг ты обладаешь? — Дира поднялась на ноги и, потерев место наказания, сделала шаг ко мне.

— Так, Дира! — я швырнул в неё ремень. — Я вижу, что мозги тебе снова отказывают! Не подходи ко мне! Я сам буду искать с тобой встречи и иногда проверять тебя, раз уж я учитель. Надеюсь, ты перестанешь витать в облаках. Но если ты снова меня ослушаешься, то сегодняшняя порка покажется тебе легким ветерком перед бурей! Клянусь небом!

Дверь только хлопнула об стену, едва не рассыпавшись, за неразборчиво шипящей Дирой, которая просто вылетела из сарая. И этого человека я, еще недавно, хотел просить привести ко мне Тукто! Я обхватил покрепче голову, которая начала болеть и немного кружиться, наверное, от злости. Где был мой разум, когда в нём промелькнула эта мысль? Она и сама по себе глупа. Незачем им вообще знать друг о друге. Так меньше для меня опасность. Она и так с этой Дирой опять закрывает надо мной небо. Грозит засыпать меня с головой и похоронить.

Я, вернув на себя печать, вышел из сарая и снова скорбно, не спеша, стуча себе по ноге ведром, поплелся на берег реки. Неприятно чувствовать себя больным, но иного выхода нет. И так я слишком быстро выздоравливаю, по мнению Ормы. А ведь я сегодня всего второй раз снимаю с себя печать после падения. Можно считать, что, несмотря, на ограничения, моё тело всё же значительно крепче, чем у настоящей тройки. Что-то во мне при возвышении улучшается необратимо. Не могу сказать, что эта мысль меня ужасает. Она меня, напротив, радует. Как показала жизнь, ходить под ограничением там, где тебя не любят, опасно для здоровья.

А есть здоровье, нет здоровья, а дела вместо тебя делать никто не будет. Это я такое надумал, когда вчера бока болеть на шкурах начали. Так что, я сегодня решил, что хватит Рату меня замещать в хозяйстве и пора хотя бы воду носить самому. Иду вот, чёрные песчинки от глаз отгоняю, и пытаюсь понять, с чего это мне в голову такая гордость ударила? Пока дома лежал под печатью, то всё было неплохо. А вот теперь, еще и половины пути не прошёл, а чувствую, что мне бы нужно срочно присесть, что-то всё нехорошо так кружиться начинает. Где тут заборчик пониже?

Ой, дурак, я! Это я сейчас выходит, попрыгал по сараю в полную силу, сам себя потряс основательно, как будто земляной орех в крынке чистил, а затем снова на себя печать наложил. Хорошо, что тем вечером ни с кем сражаться не пришлось. Похоже, я только в мыслях и был на это способен. Зря мама надеялась на меня. Ой, как хреново-то!

Последовавшее дальше, я, с чистой совестью, снова мог списать на небо, которое опять подталкивало меня к действиям. Чем другим считать то, что когда, через десяток шагов, я всё же свалился на землю, то через несколько секунд об меня споткнулись. И неудачником оказался Тукто.